Я буду пить любую из отрав,
Во всем винясь, ни с чем не соизмерясь.
Но только тот несокрушимо прав,
В ком говорит возвышенная ересь.
Мне так близка дорога катастроф
В ее земной и неземной юдоли.
Уходят в небо сполохи костров,
В которых звезды корчатся от боли.
Я ощущаю от ожога след.
И на свободной от крестов Голгофе
Бессмертный инквизитора скелет
Сидит на троне с чашечкою кофе.
Пустоты глаз устремлены вперед,
И скалится отточенно, как бритва,
Лишенный губ и выраженья рот,
Где нет хулы страшнее, чем молитва.