ИЗ “КНИГИ ПОСВЯЩЕНИЙ“,1975 г.
1.(А.З)_ Меж нами старая Земля …
2.ПЕРВЫЙ ДЕНЬ ВЕСНЫ
3.(Н.Н.)_Мы с тобою расстанемся…
4.АКРОСТИХ
5.(В.К.)_Этот день мне напророченный…
6.(И.Е.)_Я ли их выдумал…
7.(Н.С.)_Не пророчится непорочности…
8.(В.С)_О, изнурительный талант!...
9.(Т.Г.)_Необъятность памяти…
10.БЫЛИ…
* * *
А.З.
Меж нами старая Земля,
Планета, ровным счетом.
Мне до тебя лететь три дня
Хвостатым самолетом.
Весь мир – пустыня без тебя,
А я – посередине.
Мне до тебя лететь три дня,
С сегодняшним – четыре.
Привета очень долго жду.
Своей рукой, на счастье,
Я тихо-тихо дни кладу
В почтовый долгий ящик.
1971
ПЕРВЫЙ ДЕНЬ ВЕСНЫ
Нет буйства летних красок,
Снега лежат чисты.
Чернее черных масок
Заборы и кусты.
В двухцветности природы
Законы красоты.
Последний день свободы –
И первый день весны.
А мы почти счастливы,
Сомнений больше нет:
Луна нам посылает
В полнеба зыбкий свет.
Впервые в наши годы
Сбываются все сны.
Последний день свободы –
И первый день весны.
Снежинки, льдинок крохи
В прожекторных лучах
Двойной рисуют профиль
На вечных кирпичах.
Но не до перспективы,
Позиции ясны:
Последний день свободы –
И первый день весны.
Прощай, не до свиданья,
Запомни и прости,
Что первого признанья
Слова легки, чисты.
О них воспоминанья
Знакомы и часты.
Последний день свободы –
И первый день весны.
28.02.1970, скверик у Золотых ворот
* * *
Н.Н.
Мы с тобою расстанемся,
Нам такая судьба.
Легче было б покаяться
И забыть навсегда.
Будто кто-то в троллейбусе
Незнакомый, стоял.
Хочешь плачь, исповедуйся,
Образ был и пропал,
В синей дымке растаяло
Обаянье его.
А в душе не оставило
Ничего, ничего.
Мы с тобой не повенчаны,
Только в памяти след.
Радость, девочка, женщина –
Что-нибудь бы в ответ!
Будто что-то не высказал,
Будто что-то забыл.
И, как будто, воистину
Оглянуться нет сил.
Попрощаться - да где уж там!
И бежишь от себя,
Словно юная девушка
Поглядит на тебя.
1970
АКРОСТИХ
Так иль эдак, стиль – поделка.
Акростих – и ритмы рухнут!
Только жаль мне эту букву
Ь! Ведь вещь, а не подделка!
Я поклонник звукоряда.
Но и мне нужна проверка?
Если надо, значит надо…
Голубое зеркало – окно,
Распахнутое в антимир.
Если б хотя бы оно
Было пророком моим!
Если б не памятью, – былью
Ночь оставляла мне в беге
Юную девушку с Веги,
Косы ее голубые!
1972
* * *
В.К.
Этот день мне напророченный,
Он оставил пару строк,
Оконечных, неоконченных,
Проявляющихся в срок;
“Этот образ недосказанный…”,
С кем я пил или не пил,
Не подвластен силе разума,
Так привычен и немил;
“Это пламя внутриадово…”
В мире слов из моря снов,
Хоть сейчас пускай обрадует
Низложением основ;
Сочетанье рифм изученных
Силой красок будет бить.
Только знаешь, не получится
Все залить и все забыть.
1973
* * *
И.Е.
Я ли их выдумал,
Названья щемяще-мягки:
Остановка “Бульвар Давыдова”,
Русановка, Березняки…
Вроде, совсем недавние,
Год почти…
Что ж не скажу их, выдавливаю?
Не звучит!
С пера кривоватого
Никак не идет строка.
А,к черту! Окончу завтра,
На века!
Ну что там…
Ушла, так ушла она…
Сколько раз!
Поищешь тут главного,
Уже сейчас!
Кому – везение…
Да так, ушиб…
Почему,
Почему я теряю зрение,
Зрение души?
1974
* * *
Н.С.
Не пророчится непорочности:
Имя творчеству – одиночество?
Из черноты черновика
Привычно достает рука
Унылых слов истертые рубли.
И вот строка.
Ну что там за строка?
“Не торжество, а торжище любви…”
Где чувств ушла иссякшая река,
Обычно явствует распад стиха.
И меж его мольбы,
Борьбы,
Пальбы и прочей болтовни,
Покажется вода Любви,
Вода источника не более карата!
О, как спросить мне у нее,
Где тело бедное ее
Огней, торгов и пепелищ,
Торжеств, пожарищ и торжищ
Пронизывает искра таланта?
1974
* * *
В.С.
О, изнурительный талант!
Ты в обнажении открытий,
Переосмысленьи событий
С телеэкранов и эстрад;
Узнавший заблужденией ряд,
Работу мысли, блеск наград,
Ложь города, деревни честность,
И обреченный на безвестность.
Известность не добудешь так,
Признанье добывают, как
Поможет от природы дар
Достать, “подмазать”, “снять навар”,
(Да впрочем, это знает всяк!),
Предложит лишь тогда мастак
Из-подприлавочный товар.
В чересполосице газет
И в междустрочии записок,
Прописок, справок, переписок,
Приписок и прошедших лет,
Названий книг, журнальных рубрик,
И в напряженьи телефонных трубок
Несознаваемо сквозит
Полудосада, полустыд
Об унижении покупок.
Спешишь тогда в архивах рыться:
А много ли залетных лиц,
То ли стремящихся в столицу,
То ли бегущих от столиц?
И вот известны человеки,
Создавшие от сих до сих,
Общеизвестнейший и некий
Взаимовыгоднейший стих,
Взаимно выделивший их!
Все это в воздухе носилось,
Вас не касалось, мне приснилось.
1975
* * *
Т.Г.
Необъятность памяти людской
Образом не выразишь, словами…
Вот он, где-то рядом, где-то с вами
Материал податливый и ковкий…
Я стою в том зале, где Крамской,
В сонном зале сонной Третьяковки.
Шепот радости пронзителен и тих.
Бросьте врать, - слова-то ведь извне все!
Что там звук, - забился и затих.
Из него не сделаешь и песни,
Что из дальних далей-небылиц
Подошла к тебе, теперь и будет;
Как же при стоваттной лампе буден
Ту узнать из тысячи бы лиц,
Что тебе всегда – и кем ни будь!
Жаль, - она жалеть не станет…
Может, в приоткрытых дверях спален
Что-нибудь и вспомнит как-нибудь?
И глаза омывши слов росой, -
Пусть теперь горит, горит свеча им!
Девушка с распущенной косой,
Что ж тебя я больше не встречаю?
1974
БЫЛИ…
Были вокзалы,
Были причалы,
Были надежды,
Были печали.
А расставаясь,
Смущенно молчали.
Просто молчали,
Без обещаний.
Была тоска,
Бесконечная скука.
Была сердец безудержная мука.
Сколько же было смертельных волнений!
Сколько же вспомнить счастливых мгновений?
Была стремительной дней перемена.
Верность была,
Была и измена.
Была любовь, поцелуи, цветы.
Я - был.
А была ли ты?
1971