город пророчит кому в белой палате бумажных зим.
холод нашепчет комнате,в сломанные лопатки
дышащих жалюзи:
"хватит дрожать так громко. солнце теперь пораньше ложится спать.
прячь свои переломы и говори,что радуга
вздулась под кожей. тихонько спять.
и прорисуй подробно косинусоиды криков в первом немом письме.
ноль ведь сумел привыкнуть,что ничего не значит. и ты сумей."
вёсны вдруг стали взрослыми,нарисовали небо кистями спящих верб.
мне обещали вернуть тебя точно после
ливня в ближайший слепой четверг.
кашляю твоим голосом,часто срываю сердце - сломанным лифтом летит в живот.
даже луна наивная в тонкой фате из облака.к свадьбе всё заживёт.
город меня,как школьника,тычет в твой именной
дробящийся алфавит.
я заливаю в лёгкие воду,
раскрашенную пакетиком,мяту и эвкалипт.
строками всухомятку пичкала капилляры,
выемки талых щёк.
грела тебе галактики,сшитые из пылинок. тепло ещё.
улица
собирала у своего лица птиц перемёрзших,грела размытым ртом.
выжала всё тепло.
осталась.
бледная и пустая,взмокшая,как картон,
с инеем на ресницах.
вовсе не минус тридцать -
замёрзла.
надо же.
ей обещала сниться
голая поясница
Набережной.