Судимым дамой быть не дай Вам Бох,
иные дамы горестно жестоки:
в их думах от обид переполох,
на языках оскоминой упрёки
тем, кто не внял, не понял, не помог
и часть забот на взял себе на плечи, -
парит над ними одинокий кречет,
растут чертополохи вдоль дорог.
«Сама, сама», - и тают, словно дым,
надежды, иссушаясь от досады,
цветёт тоска тюльпаном золотым
в тумане Александровского сада.
Иные ждут и терпят, и молчат,
в самих себя давно уже не веря, -
и хлопают незапертые двери,
пугая по скворечникам скворчат.