Художник и Муза
(осенний сон)
В нарисованном лесу, мрачном, глухом, за непроходимым болотом, спряталась убогая избушка. Там и сям по полотну разбросаны силуэты филинов, похожих на летающих кошек, и кошек, похожих на пушистых змей. Если прислушаться, то отчётливо услышишь, как они переговариваются на недоступных человеку, подобных шороху ночного ветра и лесного ропота языках.
Стерегут избушку волки, строгие и молчаливые. Днём в окошко избушки проникает луч света, падающий в мастерскую художника из отверстия в крыше. На крыльце избушки появляется одетая в чёрное, седая, худощавая хозяйка, кошки и совы слетаются на пир. Трудно разглядеть, чем она кормит своих питомцев.
Луч солнца перемещается, в тень погружается крыльцо. Иногда в окошке избушки играют блики лунного сияния или звездного мерцания. Чаще всего по ночам избушка утопает в тумане.
Тогда в мастерской художника происходят удивительные вещи. Через открытое для солнечного или лунного, равным образом зыбкого света, отверстие в помещение влетают гостьи. Они весело разбрасывают свои мётлы по углам и наперебой приветствуют художника. Ему нравятся реверансы и хороводы, его развлекают их беспечные возгласы и глубокомысленные замечания, он жадно ловит обрывки дифирамбов, бальзамом проливающихся в его уставшее от одиночества сердце.
Он рад, если в отверстие случайно влетает редкостная простодушная бабочка или хитроумный паук спускается на своей клейкой ниточке для охоты на махаона или мух, привлечённых светом. Художник не менее счастлив, если через щели в полу вползает ловкое насекомое, внося с собой непривычный и тем любопытный смрад неведомого мусорного бачка. Художник, окружённый своими фантазиями, появление их всех в своей мастерской почитает за перст Божий и принимает благоговейно как дар Судьбы.
Статуя Фортуны, изваянная художником в его юные годы, давно отвернулась лицом к стене, но он этого не замечает.
Идут часы, дни, проплывают месяцы, годы. Ничего не меняется, кроме зеркала. В нём перестаёт отражаться нарисованная избушка, молчаливый силуэт хозяйки избушки исчезает с крыльца, совы и кошки умолкают. Волки одни остаются сторожить на своих местах. И глаза их сверкают ярче звёзд.
Но если зеркало отвернуть лицом к стене, то с изнанки можно увидеть автопортрет художника: он выглядит усталым и разбитым, сохранившим верность моде своей молодости и отчаянно сражающимся за право оставаться таким, каким привык быть отродясь.
Никогда никто не задавал ему вопроса о нарисованной им за болотами, затерянными в лесах, деревянной избушке.
Кого мог заинтересовать подобный вид? Коттеджи над рекой – это
совсем другая тема! Дворцы на местах бывших городских свалок – ещё какая экзотика! Художник выполняет заказы на разные вкусы: ему работа дизайнера приносит средства на ночные приёмы его пёстрой публики, на краски и кисти. На пиво насущное и всё необходимое, помимо пива.
Автопортрет направляет взгляд на полотно с избушкой.
Если проследить за выражением глаз, окажется, что они точь–в-точь отражают Ваше восприятие.
Взгляд равнодушный. Избушка погружена в туман.
Во взгляде недоумение. На крыльце возникает тень.
Испуганные глаза: тень движется прямо на Вас.
Глаза округлены отчаянием. Но Вы овладели собой и сдержали чувства.
Тень усаживается на краю полотна. Это силуэт худощавой женщины, она привычно закидывает ногу на ногу, правой рукой выдёргивает клин из собственного сердца, левой – посылает воздушный поцелуй Вам и – бросает клин в сердце художника.
Истекая клюквенным соком, художник запрокидывается навзничь, и через секунду он уже встаёт, чтобы взять кисть, открыть палитру и застыть у мольберта, забыв обо всём и обо всех.
Ночные гостьи убираются восвояси. Тень на краю нарисованного полотна замирает.
Но всё реже открывается дверь избушки. Всё глубже становится озеро зеркала. Всё беспристрастнее смотрит оно со стены, свято храня тайну собственной изнанки, где автопортрет художника, обретая черты комильфо, всё горделивее расправляет плечи. Всё более тусклым становится его взгляд, всё ярче – фон, по которому разбросаны следы тараканов, паучьи сети и останки крыльев махаона.
Всё слышнее рукоплескания, всё ближе грохот строящегося метро. Или это со старого диска – запись «Болеро» Равеля?
А вот и ветер с ревом и свистом ворвался в мастерскую, сорвал полотно, скомкал и унёс через отверстие в крыше.
И засияла поверхность зеркала.
И безмятежно уснул художник, окружённый покоем