Не виден был темный лес в саже ночной,
Видны только пламени блики.
А, возле кострища, осенней порой,
Она, видя дымные бриги,
Сидела, колени поджав, у огня,
И пламенем вновь любовалась,
А огненный свет ближе, ближе маня
Взлетал. А потом, опускаясь,
Все больше и больше ее согревал,
В огромных глазах отражаясь.
Она, распахнув свой таинственный взгляд,
Открыто огню улыбалась.
Уж в осени лес облачился наряд
И здесь так прекрасно мечталось!
Хотелось сидеть ей напротив костра
Остаток всей жизни Вселенной.
Она просидела всего до утра
О людях всё думая бренных.
Ну как же так можно в заботах прожить?
Уйти бы и здесь не остаться!
Вот бросить бы всё и про всё позабыть!
Искусству всем сердцем отдаться!
Как хочется сильно в любви растворить
Жестокость сурового мира!
Но вместо того всё живое убить
Готов человек ради пира.
Наевшись, он встанет, посмотрит вокруг –
Увидит лишь пустошь и только.
И кинется в прах жизнь вдохнуть, только «вдруг»
Не выйдет. И нет в этом толку.
И бросится он виноватых искать –
Да только и в этом нет смысла.
Ведь, глянув вокруг, сможет он осознать,-
Один он. Огромные числа
Сожженных. Убитых. Растерзанных в прах.
Всё в жертву нам пало живое.
Доверившись нам, потерпело лишь крах,
Чтоб люди гордились собою.
Ну что ж, мы горды. И кому же теперь
Кричать нам звончайшее: «Браво!»?
Не будет оваций. Но, если начать,
И мыслить, и действовать здраво
Огромная публика будет верна
И рада всегда человеку.
Ведь жизни посеяв так много зерна
Плоды пожинать нам вовеки.
… Хотелось сидеть ей напротив костра
Остаток всей жизни Вселенной.
Она просидела всего до утра
О людях всё думая бренных.