Я буду тебя целовать от мыса Находки
до самой Чукотки,
большим и шершавым,
упершись в Варшаву.
Я буду шептать тебе в ушко
Ушайки,
моя , Alma mater,
и матом
ругаться на звонкой латыни
дорвавшись
до синих
твоих, до гетеристых глаз
в этот раз,
и шептать: “Ты свеятая!”,
сюда долетая
-- смешной архиптерикс,
воскресший из залежей
рифм,
чтобы, вперясь
как в Рим
Колизея,
впереться,
входя и глазея
на ню
твоих стройных колонн
в предалтарной
сияющей части
янтарной,
за легкою туникой,
что, соскользнувши с плеча,
с шепотком “Помоги мне!”,
откроет мерцание
истины
тела нагого
филоло—
богини.
Я буду листать тебя, Книга, раскрытая вечно,
и мучать до самой научки,
до самых бесчетных прочитанных книжек
– и ниже,
дойдя до Гомера—
без меры,
тебя, как Ахилл пробадая,
совсем пропадая.
Я буду вдыхать тебя с запахом сладким Нарыма,
скользя в тебе длинным налимом.
“До БИН*а меня залюби! –ты простонешь –
Пусть даже до рощи, где проще,
коль нет уже койки
свободной в общаге
с последней попойки,
когда сообща.
Меня зачитай до ботсада,
начавши с Де Сада,
и кончив верленовой песней осенней
без тени ветвей
на тропинке
сомнений,
что ты совершил преступленье”.
На иллюстрации работа Данилы Меньшикова