Да был ли ты в моей судьбе?
Все перечеркнуто так прочно,
Что не вернуться к той себе
Коротким сном, протяжной ночью.
Те письма, словно урна с прахом,
Еще хранят тепло и боль,
чем после казни дышит плаха,
когда палач исполнил роль.
Быть может, все театром было,
где рядом выпали места?
Твое лицо с толпой уплыло
и стерлось с памяти листа.
Твое письмо, как вены вскрою,
Чтобы не мучиться тоскою.