Когда Феи с топором не бывало дома,
Коза с интересом рассматривала толстые альбомы.
Ну, там в которых обычно помещают старые фотографии.
Рассматривала, рассматривала и плакала - плакала.
Было это рассматривание одновременно радостным и печальным,
потому что там всё было в изначальной сути и в облике первоначальном.
Фея с топором – тоненькой девчонкой с косичкой,
сама Коза в элегантном платье вполне приличном,
рядом Просто Женщина вечнопрекрасная стояла.
И Коза листала эти альбомы, листала…
То улыбнётся, то снова принимается плакать.
Фея с топором когда приходила, альбом отнимала и говорила:
«Читать не умеешь? Ведь написано: «Запрещённая память»».
И Коза уходила, и печально всё забывала,
рассеянно забиралась на Феино запретное покрывало,
знала, что сейчас исчезнут последние запретной памяти остатки,
в которых так дышалось и счастливо и сладко.
Фея без топора пила чай под абажуром из самовара,
и думала: «Скорее бы Просто Женщина пришла (которая ничего никогда не забывала),
и как-нибудь помогла с Козой этой управляться,
потому что к «запрещённой памяти» очень вредно часто обращаться.
А ещё от автора, может быть, следует сказать,
что в отличие от "запрещённой" обычная память создана не для того,
чтобы помнить,
а чтобы забывать.