Страницы хрипят, сжаты в горсть исхудалой рукой.
Боюсь шевельнуться, вздохнуть, распрямиться, ссутулиться...
Боюсь потревожить твой нервный больной непокой
Багдадской разбуженной улицы.
И где бы взять смелость, чтоб просто начать говорить,
Тебя оживляя мелодикой сбивчивой реплики,
Чтоб просто не броситься, не оглянувшись, к двери...
Ещё не настолько окрепла я.
Ты - буря. Ты рвёшь все святыни свои пополам,
Боюсь даже трогать плечо твоё, острое, дикое...
И время, вчера ещё бог, искорёжено в хлам,
Стеклом расколоченным тикает.
Я сжалась в комок, глядя, как ты сжигаешь тетрадь
С нутром, отпечатанным между листов изувеченных,
Я тоже горела две доли секунды подряд,
Влетевшие в разум мой вечностью...
По горлу и сердцу огня красноватый мазок...
Не выдержав, плачу... кричу и рванулась вытаскивать,
Спасая, тебя за плечо в светлый бред, в странный сон,
В мой слабый мирок... с тихой ласкою
Я в волосы нежно дрожащие пальцы вплела...
Мне снится сейчас, - посмотри - что ещё не погибли мы,
Ослепший апостол читает ладонями Библию,
Теплом заживляя разорванные пополам
Страницы измученно-хриплые.