на улицах ночью становится жарко, а в груди меж тем больно, и под сапогами пыльно. город не давит, не рушит стены, вполне безразлично-мило, небезопасно, но не враждебно город тихонько дышит мощнейшей своей системой, опускает шторы, и ты сразу слеп, но перед тем все же нем, и никто не пишет, практически не зовет, только сжав зубы, безо всякой конкретной цели бредет, не слышит, конечно же, в уши впечатана музыка, паника, инструментальные стоны под аккомпанимент крика - чужого или же собственного, новообретенного, напополам с нежностью, взятой из ниоткуда, из человеческого отношения. вроде как добрососедского - твоя спина чиста от моих ножей, и ты, пожалуйста, будь тоже вежлив, не пинай под колени, или, к примеру, в пах - это неправильная игра. направляюсь к аллее. там сообщают, что всем не туда, но допустим аллею как конец мира, когда небеса традиционно алеют, и какой-то парень в очках ведет толпы людей закоснелых к обрыву, потому что там сверху всем все обрыдло - смотреть не на что, однозначно плохо и ничего вполне нового.
в общем, прихоть. обоснованно.