***
Я давно уже не студентка, и все чаще и чаще случаются дни, в которые мне снова хочется быть ею.
Ловкие шутки, хорошее настроение, завидная беззаботность, да мало ли чего еще присуще студентам.
Помню свой первый курс – знакомства, компании, наспех записанные лекции, страх перед сессией, зачеты, экзамены и… десять дней каникул!
А перед сессией был Новый год. Съемная квартира друзей, шампанское, ветки ели, подобранные на месте елочного развала, наскоро накрытый бутербродами стол, смех, радость, любовь. Любовь – обязательна, без нее студенчество немыслимо.
Куранты в Москове бьют полночь. Я быстро-быстро пишу на клочке бумаги, вырванном из конспекта лекций, желание. Любимый человек думает: «Расставаться со мной не хочет». Подруга догадывается: «О вечной красоте мечтает». Кто-то старается за мной подсмотреть, ничего не может понять из-за мелкого почерка, хватает тетрадь с лекциями, отрывает кусочек листа и пишет то, чего всегда не хватаем всем: «Счастья». Я же дрожащими от волнения руками поджигаю желание от пламени свечи, нервно жду, пока оно догорит, обжигая руки, бросаю в бокал с шампанским и стараюсь залпом выпить колющую игристую смесь, сдобренную пеплом. Последний глоток. Двенадцатый удар. Взрыв хлопушки…
Двенадцать лет отделяют меня от этого мгновения. Двенадцать лет – словно двенадцать ударов курантов.
Вокруг меня юность и жизнь, та самая настоящая жизнь, когда не получится терпеть и молчать, ждать и спешить, бедствовать, унывать и расстраиваться. Вокруг меня состояние, когда все и всегда удается.
«Вон вас как много, а я одна», – иногда говорю толпе, цитируя слова старой песни. «Их много, а я одна», – думаю иногда по вечерам, чувствуя, как переходит в меня потенциальная энергия резвой, полноценной, неискушенно-чистой жизни.
А так ли чисты они – начинающие жить, познавать, принимать себя и окружающих люди?
Времени – шестой час. За спиной – восьмичасовой рабочий день. Впереди – ночь и долгая дорога домой. Открывается дверь и входит Он – долгожданный человек, нет не любимый, один из многих затерявшихся среди срочных дел.
- Готово что-нибудь? – Спрашиваю его, ни на что не надеясь.
Молодой человек нарочито усердно роется в пакетах, достает пачку измятых, исчерканных листов, чертежи, флешку и много еще чего, наводящего на меня тоску. Я отворачиваюсь и смотрю за окно в беспроглядную темень. Осень. Поздняя осень. Дождь недоверчив…. Само собой начинает складываться стихотворение. Депрессивное вдохновение прерывает сконфуженное покашливание. Я вспоминаю о Нем и мыслями возвращаюсь в реальность. Включаю компьютер, приготавливаясь просмотреть съемный диск.
- А я не готов, – слышу вдруг то, от чего при других обстоятельствах можно закричать и разгневаться.
Осень успокаивает меня, проявлять агрессию в ее присутствии не хочется.
- Почему? Отчего? Когда? – Спрашивает мой утомленный взгляд.
Пришедший шаркает ногой, шмыгает носом, наивно улыбается. Я опять отворачиваюсь к окну. Осень. Поздняя осень. Дождь недоверчив. Времени – восемь...
- Да вот, стихотворение сочинял, – внезапно доносятся до меня слова. Я вздрагиваю, словно пойманная на месте преступления.
Его взгляд трогателен, но горд, он беспомощен, но безгранично доволен.
Читаю протянутый мне текст. Эпиграф: «Люди, творите о себе миф, ибо Боги делали то же самое».
Встречаюсь с Ним взглядом, и Он мне кажется маленьким Богом. Дальше по тексту любовь, и осень, боль и страсть, ревность и гнев. А в прочем, не плохо и даже рифма красивая.
Говорю ему: «Садись». Он робко присаживается на краешек стула, теперь, после того, как я была посвящена в его сокровенные мысли, меня стесняясь.
Я чувствую это и стараюсь быть ласковее, добрее. Он рассказывает мне о любви. Любовь – обязательна, без нее студенчество немыслимо.
Порыв души резок и силен. Мне очень хочется рассказать о себе, вспомнив, как это было со мной, но я держусь. Я ведь доцент и работаю в Тульском государственном университете, а завтра мне читать лекции в потоке из восьми групп…
Стрелки часов движутся к восьми. В окно преподавательской начинает стучаться дождь.
Мы прощаемся друзьями на веке. Теперь я знаю о Нем все, да и Он, хотя я молчала, знает обо мне многое.
Мы договариваемся увидеться через неделю. Он уносит с собой план дипломной работы, мои статьи, монографии и учебные пособия. Отчего-то мне хочется помочь этому отставшему от дипломников студенту.
По дороге домой обдумываю случившееся. Вспоминаю юность, нахожу, что я такой не была. Или была? Нет… нет… Я сначала делала работу, а потом, только потом сочиняла стихотворения. И никогда, никогда не показывала их преподавателям. А почему? Некому, наверное, было…
Гоню мысли о том, что моей добротой воспользовались.
«А почему, почему все-таки не наоборот? – спрашиваю себя. – Почему не сначала стихи, а потом все остальное?
Где-то в глубине души нахожу ответ. Ровно двенадцать лет назад, в первокурсную новогоднюю ночь я загадала желание сдавать сессии только на отлично…