Скорость болеет за нас, голова кружится,
Огонь пылает синих глаз, кровь в венах тужится.
Созвездье разума молчит, да рифмы темные,
А сердце дикое кричит, и мысли стремные.
По лужам порванных страниц плывут кораблики,
Небо смахнуло соль с ресниц, и с ними зяблики,
В просторе бешеном кружат, по траектории,
И только сумерки дрожат в моей истории.
Он не хотел тебя любить, совсем другая ты,
Но сердце не могло остыть, несбыточной мечты,
Он под копирку рисовал образы вечные,
Но ветер те рисунки рвал, как звезды млечные.
До неба не достать рукой, пути все выжжены,
Любовь безумия рекой, мосты все спижжены.
И только скрежет тормозов асфальтом стелется,
Новое тронется с азов, все перемелется.
Мотора шум и темнота, в плену багажника,
Тебя ласкает пустота ночного стражника,
Остыл кривой улыбкой шок в одно мгновение,
И обнял пластиком мешок тела ранения.
Плачь серых облаков стальных сквозь полнолуние,
И к ряду 40 ножевых в плену безумия,
Зачем играла ты с огнем, стелясь одеждами.
Ты знала, зло оставишь в нем вместе с надеждами.
Не хотел, того не ведал, да совсем не знал.
Ты сказала все давно да и я сказал,
И простить хотело сердце в полнолуние,
Только разум на всегда в плену безумия.
Я пылаю на краю полусознания.
Не забыть теперь никак твои касания
Не могу огнем безмолвия на век остыть,
Не могу тебя теперь к другому отпустить.
Не может прорости любовь лишь поцелуями,
Не каплей мозг дурманит кровь а сердца струями.
Нельзя оставить и уйти в одно мгновение,
Оставить на его пути лишь сожаления.
В последний раз он целовал, тебя одну любя.
В последний раз он отдавал тебе всего себя,
В последний раз горела ты, оставив след на нем,
Все его млечные мечты сожгла своим огнем.
И лился шелк твоих волос, сливая стук сердец,
Тьма укрывала отблеск слез, облако звезд венец,
Душа измучилась его любовным голодом ,
Душа не слышит ничего, мрак льется холодом.
Шептала ты: найдешь покой, он не заблудится,
И счастье ты найдешь с другой, все, точно, сбудется.
Но он не слышал слов твоих, шум полнолуния,
И к ряду 40 ножевых в плену безумия.
Машина вьется по шоссе, как в танце кружится,
Который дарит он тебе в объятьях ужаса,
Фар не горит прощальный свет дня раскаленного,
Колеса ринулись в кювет с моста бетонного.
Не хотел, того не ведал, да совсем не знал.
Ты сказала все давно да и я сказал,
И простить хотело сердце в полнолуние,
Только разум на всегда в плену безумия.
Я пылаю на краю полусознания.
Не забыть теперь никак твои касания
Не могу огнем безмолвия на век остыть,
Не могу тебя теперь к другому отпустить.