Дворник крутеранской церкви был крут. По отношению к иноверцам. Там и тут. Арендующим зал церкви для своих репетиций. С журавлями в небесах, с руками без синицы. Я сруками. Мураками. В барокамере. Вообще-то это нетипично для Максиссоты. Где люди, ласковы и добры. Как мед в пчелиных сотах. Как Саши Матросовы на пулеметах. Как Добрыни Никитичи и Милорады Павичи. Убитые Каховскими генералы Милорадовичи. Лежит себе mead* и наливается сладостью. Растекается радостью. Сочась патокой и сахаром. Распространяясь ароматным запахом. Житель Максиссоты никогда не скажет иммигранту, что тот плохо говорит по-агглицки. Характер у максиссотцев ангельский. Они всегда готовы вас ободрить и поддержать. Максиссотцы любят иностранцам помогать. О, Ваш агглицкий совершенен и безупречен! Вы так хорошо говорите, и акцент в Вашей речи совсем не замечен. Но этот дворник не шел по сельской местности. Он даже не был зол ни на кого в конкретности. Просто он не любил иноверца. Он не держал на него сердца. Но вот относился с опаской. При встрече всегда прятал глаза под противооргазмом и каской. А вдруг иностранец пукнет. А вдруг струей метеоризма по голове стукнет. А вдруг иностранец – засранец. А вдруг иностранец – поганец. В смысле язычник поганый. Странный. Иностранный. Какой-то весь в вышивке и оберегах. Почитатель икон. Словом, идолопоклонник со всех сторон. Странный народ эти прусские. Почему бы у себя в церкви прусской не петь им? Надо же было к крутеранам залезть им? Что ли места у себя не хватает, аль коварный красный прашен белого протестанта развращает? В общем-то дело копеечное. Плевое. Ерундое. Даже и внимания обращать не стоило бы. Просто-напросто на лицо несовпадеятельность. Культурно-историческая несовпадеятельность. А еще дворник взял и стремянку куда-то подевал. То есть, спрятамши ее, иносранцам не дал. Когда в ей нужда была посильнее, чем у Фауста «Гёте»**.
* mead по-аглицки это мёд па-пруски!
** Гёт по-тюркски это жопа па-пруски!