Мне позвонили в дверь, наверно, в полседьмого,
на улице метель лежала, словно клад.
Что там могло стрястись, не чувствуя плохого
жена пошла открыть, и завязать халат.
Пока хозяева нашаривают тапки,
стоит на лестнице какой-то свежий гусь.
Мы с неизвестностью легко играем в прятки.
По переписи мы, - сказала чья-то грусть.
Нам надо вас понять, такие есть порядки,
текущий по стране запечатлеваем срез.
Когда в последний раз вы делали зарядку,
и здесь ли в ноль часов ночует польский ксендз.
Ах вот вы, кто вы есть, вносите вашу урну -
обрадовался тут, в кальсонах мимо, тесть.
Вот с вас мы и начнем, - не тихо и не бурно
сказали те в шарфах, и предложили сесть.
И тесть, закрыв тщедушным телом холодильник,
был переписан первым, и в бесправии почил.
Припомнили ему, что старый, про мобильник
спросили, про количество зубов, семейное, пол и пыл.
Теперь давайте с вами, мэм, - жене они сказали,
переписали месячные, измерили рост и вес.
Сказали, что короткое идет ей, но наврали,
так просто возбуждали к разговору интерес.
Спросили про детей, в которой дискотеке
находятся сейчас, не балуются ли.
Простите, но зачем подробно, как в аптеке, -
попробовал я встрять, и за меня взялись.
- Вам плохо оттого, что с вами с интересом
знакомится страна, и город, и район?
И я таить не стал под праведным замесом,
и даже анонимность вскрыл, представившись, как Слон.
Сказал, что мы Слоны, и переписи рады,
и большую часть ночи мы проводим только здесь.
И что у нас круглы глаза, и уши, и даже зады,
и хоботы у нас, и кипы тоже есть.
Хотел тут тесть спросить, где надо расписаться,
когда совать куда голосованья лист.
Но только лист дверей в проеме роз качался,
и орошался весь фонтаном парадиз.