Все чужеродно в плаще опадающих волн
Все вопиет о знакомом в зенице фонтана
Голос троллейбуса долог в лице неживом
Соль и бетон пломбируют костлявую рану
Голос стекла - леденящий, ласкающий звон -
Держит в ветвях соки, искры которых готовы
Радужной пылью вонзиться в сей Иерихон
Медленным взрывом вернуть позабытые кровы...
В небе просмоленном сохнет Луны рукоять
В городе насморк; огни зажигаются рано
Только сирены воистину могут сиять
В этой воде сквозь толченые бусы рекламы
Ветер гниет на лету, обрывая кору
Сладких, смердящих афиш; из-под завтрашней кожи
Смотрит иная - и кости сих стен поутру
В мерзостной плоти уже ни на что не похожи
Муторный век на замерзшем пороге застыл
Шар нефтяной согревает последние будни
Голос стекла отсекает, как пел Даниил,
Камень от дивной Горы - во органах и лютне
Пойте его - он побьет пестроту агарян
Лица от племени гари исполнит бесчестья
Землю покроет, стирая Безродного шрам
Нитью из тысячи ран вышивая предместья
Нового полдня. Пока же осколками мгла
Тихо кружится поземкой гарцующей плети
В нервных волокнах ветвей вербный голос стекла
Поит прохожего - сердца чумазые клети.