так разрывали небо, любя рейхстаг.
так умывали память, кляня отца.
тонкую жизнь с запрокинутого лица,
в тёмной парадной, пили взахлёб за так.
в стылом бараке ночью так крали хлеб.
так оставляли раба на скале в прилив.
в бархатном мареве так плакал нищий: «…жив!
пусть будет жив распятый…»
так жался век
к мокрым ботинкам гения над невой,
светлым ребром монеты латая страх.
так не умела выжить в моих руках
ты, когда я новым приступом снега глох.