листопадным мясопустом
голод утоля,
пахнет нежностью и грустью
влажная земля.
утро чинит перья звуков
каменным ножом:
слышит близкое округа
в голосе чужом.
как из пряничного теста
церковка-свеча:
на крылечке – три невесты,
креп, тафта, парча.
под платком лежит на блюде
перстень-лунный свет:
что споётся, то и будет,
а иного нет.
ходит кругом сваха, носит
рыбицу кольца –
словно щуки, рыщут в просе
пальцы без лица:
дева в чёрном, дева в белом,
дева в золотом…
ясень мой, тебя омела
оплела жгутом.
будет дело между ними
скоро решено,
и кольцо получит имя, -
но моё оно,
я его поила кровью
медленной луны,
я в когтях несла по-совьи
пойманные сны,
полевым кормила маком
и ржаной мукой –
потому так мил и лаком
перстень под камкой.
и, когда внутри запели, -
разгорелись вдруг
золотые иммортели
да гадючий лук.
чёрный ворон, конь буланый,
белый тарантас…
в октябре темнеет рано,
жаль, что не сейчас.
ветер гладит против шерсти
в храме огоньки –
скоро выскользнет мой перстень
из чужой руки.