В заоблачном чертоге синих гор
владетельница старая Зима рядилась
с юною наследницей Весной, и
не желая земли даром уступать,
затеяла с девицею сварливый спор.
Плаксиво жаловалась на своё житьё худое,
Что погостить-де, не успела там и там, и даже
не нацарствовалась всласть... Звеня ключами,
отпирала сундуки с мехами, над птицей
и зверьём голодную свою показывала власть...
Но сколько б не морозила она, вертя узорчатый,
искристо-ледяной свой веер, сияния снегов
под солнцем всё ж, не бесконечен век.
И скоро тучи табунами побегут на Север –
На божьи земли уж её закончился набег.
И много ль проку в снеговых зарядах –
целый ворох – у генералов зимних в арсеналах есть.
Да только снег весной, что у солдата порох –
До перестрелки был, да дымом вышел весь!
И ледяные крепости, да замки – из того же теста!
Но ворожея старая не трогалася с места,
сверлила жёлтым глазом, барабанила ногтём,
Весне канюча об отсрочке, дней, хотя бы...
В двести! Опричь держала пальцы за спиной
крестом и непрерывно думала о мести.
Весна, потупя скорбно взор, для виду, с потешной
грустью повздыхала инвалиду, задумчиво на пальчике
крутя локо́н. Однако, сколько ни крепилась смеховница, (Lokón(франц.) - уд. на посл. слоге)
смеха не сдержала – в ладошку прыснула, и вот,
захохотала! И, завизжав, колдунья ледяная выбежала вон!
Девица тотчас за уборку принялась – всего, что,
уходя, старуха наломала. Вспылив в бессильной злобе,
напослед, Зима в соперницу подушкой запустила!
Не глядя, девица подачу изловила в прозрачном небе
нежною рукой, и на колени, положа трясушку пуховую –
Смеясь, латала тучу солнечной иглой. С ларцами
самоцветов, сундуками и мехами, колдунья старая
в салазки, взгромоздясь, уткнулась в воротник,
кусая ледяные губы, коней хлестнула в путь, на Север
помолясь. И по дорогам от щедрот разбрасывала дорогие шубы.
Недаром, навеваемые приближением Весны, Зиме покоя
не давали сны о бегстве… Нанизывая нервно перстни
на холодные персты, теперь спешит она укрыться
в шведском королевстве. И вихрем уходя, ломала
за собой мосты.
Зимы никчёмный позабыв, наскучивший ей вздор,
Красавица Весна взялась за дело споро –
Стащила снеговое покрывало с южных склонов гор
И вытряхнула небо так, Что солнце зазвенело!
Задумчивым вершинам белоглавых гор слегка
Поправила их вековые шапки, застуженным лесам
Проветривала влажное бельё, дыханием своим
Отогревала птичьи лапки, по дуплам древ будила
Нежно сонное зверьё, и печку затопив, уж отворила
Поддувало Югу – поставя медный чайник на огонь
С щепотью ароматных трав, последнюю в нём растопила
Вьюгу. И тихо напевала песню о своём.
По тонким кружевным ступеням изо льда Весна
сошла на бережок – поговорить со спящею подружкой.
испить горячего Реке она давала зелья ото сна,
Присевши на пенёк с дымящей кружкой.
Пичуги, оглашая щебетаньем лес на разный лад,
вплетали в косы ленточки Весне, усевшись ей
на плечи, и просыпавшаяся речка невпопад
торжественные бормотала речи.
И всяк, кто смел – хвостат ли, косолап, рогат –
без промедления пред светлы очи девы торопливо
прибегал, холодным носом утыкался в ласковую
руку, блаженно жмурился, от счастия вздыхал,
и боле уж не поминали зимней стужи муку!
На той поляне, аж до самого утра, Весна
Простуженных зверей заботливо отогревала
ароматным чаем – сороки насчитали в спешке
(вскипячённых) сорок три ведра… Был там и я –
покорный ваш слуга (никем в толпе, не замечаем)…
В ночных лугах по насту грохоча, ну чисто дети,
Ватаги зайцев в лунном свете свечой порскАли
вверх, лисицам отпустив их зимние грехи…
В таинственных лесных урочищах звериные поэты,
Весне читали лучшие свои стихи!
***
И поутру в бору, вы не сочтите шуткой грубой,
Медведь, дымя на солнце прелой шубой, кряхтя,
чесался о стволы в тиши. Над ним мы тихо
посмеялись от души, из солидарности, признав,
что по весне, все эти блохи,
в сравнение с зимними мышами – просто хороши!
А на реке зажиточный гусиный клан степенно
праздновал прилёт на родину из дальних стран.
Не замечая в удлинённом свете суток
На водах свадебного ликованья хороводов
простоватых диких уток…
Держась навытяжку, прямые, в рыцарском молчании
они, по эскадрильям, воздавали почести иные –
всем, кто не избег нечаянно в мучительном пути,
встречавшей их на родине охотничьей пальбы…
Фото автора