К нему приходит смерть – не ангел, не трельяж –
и говорит: "Я смерть, я гость-хозяин ваш";
и он сникает весь, и опадает, как
в случайном слове "лесь" ненужный мягкий знак.
И остаётся лес, и долго длится лес,
в котором добрый пёс с лохматыми ушами
залиственной тропой несётся, как прогресс
не орбитальный, нет, а тот, что рядом с нами.
К нему приходит смерть и остаётся с ним.
А свет летит с небес и падает на травы
снег тополиный пух сновыявленных зим,
где он бродил – жираф, лишённый географий.
Он родину забыл и спутал свой сезон;
вокруг него теперь сжимается финита
верёвочной петлёй без всякого пардон,
пеньковым ручейком, струящимся из быта.
Он станет просто шкур для туфель и пальто,
и телефонный шнур, где говорит никто,
и даже то никто, кто маленькая смерть,
под языка плато чьё дело серебреть.