Патетическая героэдия
Действие 1
Картина 1
Колбасный цех. Рабочие на конвейере изготавливают краковскую, докторскую, кровяную, кошерную, халяльную и вегетарианскую из сои, словом, всевозможных и разных видов колбасу. Внезапно звучит резкий протяжный сигнал к перерыву. Молодой белобрысый парнишка в замызганном фартуке включает старенький переносной магнитофон, откуда раздаются отрывистые и лающие звуки американского рок-н-ролла. Ухает филином контрабас, лисами брешут электрогитары, ревет белугой пьяный саксофон, ударник некоммунистического труда разбивает напрочь барабаны и медные тарелки, так что они жалобно звенят и глухо лопается кожа, обтягивающая барабанные ободы, а также перепонки в ушах слушателей непременно разрываются от всего этого шума и гама. Вдобавок ко всему певец-солист издает такие непотребные визги, извиваясь всем телом и неприличным образом при этом, что хотя изображения нет, в зал идет только трансляция фоноограммы, но все это безобразие можно воочию себе представить, просто слушая этот антимузыкальный хаос и дребедень.
Рабочие, до перерыва усердно работавшие у конвейера, становятся просто таки одержимыми и хватают свои колбасы, начинают ими фехтовать, гоняются друг за другом, влезают по высоким лестницам-стремянкам к потолку, прыгают оттуда и скидывают партнеров по шуточной, ненастоящей драке. Но в этих «постановочных», нарочитых танцах чувствуется какая-то болезненная извращенность и даже порочность. Некоторые рабочие засовывают колбасы себе в штаны и, застегнув ширинки, имитируют движения порноактеров. Не важно, что при этом они производят эти действия в одиночку, или же с партнером мужчиной, потому что женщин в этом цеху не имеется. Кривляясь и паясничая так, что покраснели бы каменные бабы и барельефы древнеиндийских развратных храмов культа Кама Сутры, эти рабочие за полчаса обеденного перерыва демонстрируют самые изощренные позы и позиции западного порнографического кино.
Звучит сигнал к окончанию перерыва. Рабочие успокаиваются и продолжают работать на концейере.
Конец 1 картины. Переход ко второй.
Картина 2 Диалог главного героя с второстепенным.
Главный герой. Уж долго сбирается с мыслью народ. Никак все на подвиг не выйдут.
Второстепенный герой. Эт Вам, батенька, не баран чихнул. Эт не на демонстрацию первого мая выйти, или на субботник. Люди они, простые люди. К тому же квартирный вопрос продолжается.
Картина 3 Тревожный звонок.
Затемнение на сцене. Только звучит фонограмма.
Алло-алло, братан, ты меня слышишь? Да, слышу. Как жизнь? Да все в порядке. Вот только три сестры наши вернулись из Москвы на четвертую годовщину маминой смерти и подали в суд на меня. На раздел наследства. А ты же знаешь, мы с мамой сорок лет прожили в однокомнатной, после того, как папа умер, а ты подался на Север, мамка-то разменяла нашу пятикомнатную, на четыре однокомнатные. Каждой сестре по квартире. У них же, у каждой мужья да дети, а мы с мамой остались в однушке. И вот теперь сестрицы хотят продать квартиру, где я живу. Разделить на троих деньги, а меня в дурдом сплавить. Как недееспособного. И благо бы им негде жить было, а у меня хоромы, так нет же, последнего лишают. Что скажешь, брат? Суки!
Картина 4 На сцене снова включается свет. В туалете.
Спиной к зрителю на унитазе сидит человек. С газетой в руках. Кряхтит. Пукает. И так на протяжении 10 минут. Затемнение.