Потом ты понимаешь, что зима
Становится зимой лишь на издохе
Последнем ожидания зимы.
И – что тебя заставшая в дороге
Метель своим молчанием немым
Всего-то просит нежности взаймы.
Мы ж ежезимно слепнем, глохнем, чахнем
От белого безмолвия зимы.
Потом – когда уже ничем не пахнет
Ни первый, ни последний, никакой –
Ты ложечкою в чай вгоняешь сахар
Жестокою и твёрдою рукой.
И понимаешь: наша жизнь – не нега,
Зима тосклива – и зима долга.
Но – нежеланьем тысячного снега
Лишь порождаешь новые снега.