Он был поэт, каких уж нет.
Он настоящий был поэт.
И в глубине ушедших лет
осталась рана...
Бессмертно горе от ума,
и за спиной всегда сума.
Стоит незыблемо тюрьма,
при ней – охрана.
Не с марципанов в бланманже -
он начинал на кураже,
но на опасном вираже
не сбавил хода –
его схватили под уздцы
и нацепили бубенцы
в пиджачных парах молодцы –
друзья народа.
Он в магаданах не сидел,
на них он только поглядел –
и безошибочно прозрел
всю суть момента:
спасти пытаясь свой успех
он продал всё и предал всех –
вполне привычный свальный грех
интеллигента…
Не осуждаю – видит Бог,
иначе, видно, он не мог.
Какой безрадостный итог –
а что в награду?
Талант запроданный умолк,
в дерюгу обратился шёлк,
и сдох в лесу тамбовский волк,
нажравшись яду...
Висит над Лондоном туман,
в нём бродят Боря и Роман –
Они набили свой карман
чужой бедою.
А он-то что здесь позабыл?
Себя, каким он раньше был?
Иль шелест лёгких белых крыл
Над головою?..
А с неба падал белый снег
и заметал двадцатый век,
и ускоряло время бег,
да всё без толку.
Он хоронил своих друзей -
ушли и Бэлла, и Андрей,
а он замялся у дверей,
но ненадолго...
Он был поэт, каких уж нет.
Он настоящий был поэт.
Едва мерцает тусклый свет
в углу экрана…
Давно рассыпались дома
на дальней станции Зима…
Стоит незыблемо тюрьма,
не спит охрана.