Шестой монолог середины
Я взял в аренду 80 лет.
Храню в кармане выданный билет
И помню о двери с пометкой «Выход».
Когда поеду с ярмарки домой,
То ничего не буду брать с собой.
Оставлю на стекле горячий выдох.
Я – белый лист. Я – оптика Творца.
Так годы берегут черты лица,
Как я бегу от кухни слов горячих.
И на стекле небесном, фронтовом
Так детская рука рисует дом,
В котором жизнь свою от смерти прячет.
Мой верный путь - китайская стена,
И против часовой, вокруг весна.
И это все – граница быта с чудом.
Свобода слишком узкая тропа.
Осколки лет исследует стопа,
Вступая в бой души с телесным блудом.
Я выходил на станции Любовь,
Для рифмы нет там слова, кроме «кровь»,
Контузило. С утра вернулся в тамбур.
Но снова партизаню в том краю,
И как могу судьбу свою крою,
Вдыхая жизни пушкинский октябрь.
Я вывел: быть. Перечеркнул иметь.
Пусть веселее звенит в кармане медь
И буквами наполнится страница.
Пусть образ сотворит на сцене шут,
И на экране белый парашют
Не даст упасть, поможет приземлиться.
Пусть Малое проявится в Большом,
Храня мое Отечество и дом,
Украсив жизнь поступками простыми.
Пусть творчество как лошадь у воды
Стоит в ночном у детской слободы
И ветер пьет очами золотыми.
Грызут луну волчата во дворах
И прошлое раскуривают в прах -
Вот знаки препинания в эпилоге
Культуры позолоченных веков.
Я теплых слов парное молоко
Им в блюдечке оставлю на пороге.
Пусть обнулятся счетчики побед
И поражений. Пушкинский завет
О милости эпоха не состарит.
Мне 37. Владыка, Александр,
Тобой наполнен в жизни каждый кадр,
Тобой и тем, кого Господь подарит.