Затворничество — колыбель
всего, что на миру из виду
мы упускаем... Голубей
вспугнув, на улицу я выйду!
Упругим шагом притоплю,
старушкам бисерным на зависть;
опомнюсь, в пёструю толпу
плечом приподнятым вонзаясь.
Чужой! Никто не узнаёт!
Здесь каждый — в роли невидимки:
сквозь отчужденности налёт
все лица зыбки, словно в дымке.
Юны, улыбчивы, милы,
смелы, раскованны, нарядны, —
прощайте, встречные мои!
Мы с вами встретимся навряд ли.
Все понимающая грусть:
уже никто не повторится...
Смирюсь. Вернусь и затворюсь.
И вот тогда — увижу — лица.