Мокроусый октябрь исхитрился расправить забрала.
Воин золота стыло грозит из холмливого замка -
Ни копья, ни мечей; только снежная ранняя ранка
Посреди его лба завершает венец идеала.
Воробьиный разлет раздевает разорванный ракурс
Хлопьев дикого города, холодом давит глазницы.
Сверестливые выстрелы шёлково жалят, и, маясь,
Мегаполис Медеей глотает размытые лица.
Верескливо косматые травы прилежно ласкают
Ветром стылым египетски черных ночей колесницы:
Им не сниться высоким столбам декабристого рая,
Им не быть перьевым одеяньем апрелевой птицы.
И деревья осенне седы, разбиваясь осколками листьев,
Их шелестливый звон перламутров и молит о взгляде
Нумизмата-костра, что рассмотрит и вычленит льдисто
Сумму времени сонного в гнётном дождливом окладе.