В логах, где полынь да ромашка,
Где сочен кандык по весне,
Ржавела старинная шашка.
Нашел! Посчастливилось мне.
Казачья...
С такою не балуй.
На бурном коротком веку
Сполна послужила, пожалуй,
Она своему казаку.
Пустынно здесь. Чуточку дико.
И фыркает конь мой, дрожа.
Клинок оплела повилика,
Изъела ползучая ржа.
Темляк покоробился, высох,
Эфес её медный погас.
Над нею, в лазоревых высях
Эпоха её пронеслась.
Её непогоды хлестали.
Но чудится: только поднять –
Сверкнет она солнечной сталью,
Нальется теплом рукоять.
Ночами она оживала,
Вдыхала полынную мглу.
Что в памяти долгой всплывало?
Служила добру или злу?
Быть может, ей снилась атака,
Кружащееся воронье.
Где тот прииртышский рубака,
Последний хозяин её?
Кто он? Я не знаю. Но что-то
Мне шепчет, что где-нибудь тут –
В поселке – есть желтое фото,
И прадеда помнят и чтут...
О конниках красных читая,
Сын жил на земле за него,
Он Щорса любил и Чапая,
Как батьку любил своего.
Он вырос толковым, плечистым,
Старухи крестились: - В отца…
Отечественную
Танкистом
Прошел от Москвы – до конца.
И выросли дети
И внуки…
Сухую полынь подомни:
Вот шашка. Возьми её в руки.
С полынной земли – подними.