«…Бойся белого человека и белой лошади…»
Предсказание гадалки Пушкину, убитому в
год белой Лошади по восточному календарю.
«… Я умру в крещенские морозы…»
Сбывшееся самопредсказание Н. Рубцова.
«… Четвёртый ангел вострубил, и упала
звезда Полынь…»
Сбывающийся сценарий Апокалипсиса.
Вдоль дороги изначальной
Радость вечного тепла
Со щитом любви встречая,
Что тебе удары зла?!
Но трубу продул четвёртый
Ангел, требуя ответ.
Не исчислить звездочётов
Обольстительнейший бред.
Мимо сердца льёт отрада,
Неземная красота,
И в душе восторг не сладит
Из любви земной щита.
Душу тешат хироманты,
Ностальгическая блажь,
Все цыганские константы –
Ум лукавый да кураж.
Да вторженье в чрево рока
Ради красного словца,
Извращая от истока
Путь до гиблого конца.
Перепишут, перекрасят
Благодать, что – на роду.
Без надежды, веры ясной
Наметаешься в бреду.
И о воздух леденелый
Кровь пустую смаху ткнёшь.
И осколки – дух и нервы,
Суету сует и ложь –
Лапы мощных половодий.
Не помедля, разнесут,
В хвойном лежбище природы
В пыль пахучую сотрут.
…Лошадь бледная копытом
Костяную била грудь.
Было стыдно от попыток
От страданий отвернуть.
Русь звала его, как надо,
Искаженный путь прямить.
На вратах души царь-градной
Свой надёжный щит прибить.
Ближний ближнему – защита,
Жар в груди, объятой льдом.
Растопил и – жизнь прожита,
Слава Господу, ладом.
Полным сердцем наносил он
В Русь нетленного тепла.
А себя донёс насилу
До холодного ствола.
До барьера речки Чёрной,
В белой маске – лёд и снег –
Где чернел чужак никчёмный,
Здешний белый человек.
Из груди почти пробитой
Душу б выпустить успеть –
Лошадиное копыто
Через дуло бьёт… Не сметь!
Ещё есть минута, две ли
До предсмертных всхлипов «Пли!»
Щит любви его у двери
Почивальни Натали.
Все ему Первосвященник
Прегрешенья отпустил.
Натали – его прощенье.
Знак небесных высших сил.
Спит жена небезмятежно –
Вскрикнет, взмокнет, как в реке.
То застынет безнадежно
В чёрном шёлковом платке.
Глухо ходят секунданты,
Ткнулись сослепу в барьер –
Черноречье хиромантов
Бредит в волнах их манер.
Император вседержавный
Вон выходит из дворца,
Но – по всем законам жанра –
Больно падает с крыльца.
…Выстрел, топот, крик и – горе…,
Запах елей и свечей,
Тихий Спас глядит с укором
Поверх льющихся речей.
На девятый день – поминки.
Торжество сороковин.
Почему же поединок
С древним злом он вёл один?!
Он – живой, а зло – бессмертно,
Бесконечно, словно круг,
Что послушно землю вертит
Под сплошной копытный стук.
Ближний ближнему – защита,
Жар весны – во встречный хлад,
Чтобы плыть по речке вскрытой
На Крещенье – свят-свят-свят!..
В нас любви не доставало –
Эх, Наталья, эх, народ! –
Вырвать гвозди ледостава
Из подковы непогод!
Чтоб не видеть и сегодня,
Как несут по льду домой
На щите любви народной
Русских гениев убой.
Чтоб в крещенские морозы
Пел поэт, звенел щитом
О рождественские звёзды
И остался жить потом.
Сбился ангел бы со счёта,
Просветлел и сделал вдох,
И, с души читая ноты,
Вострубил: «Помилуй Бог!…»
1989-2001 гг.
РИСУНОК АЛДАНСКОГО ХУДОЖНИКА ВЛАДИМИРА КУОНА