Он больше не зажигает звезды. Он многое
научился делать, работает астрофизиком и хорошо
зарабатывает. Иногда, когда он выходит на балкон,
ему на мгновение становится грустно, и он боится
посмотреть на небо. Но звезд не становится меньше.
Теперь их зажигает кто-то другой, и неплохо зажигает…
(С.Лукьяненко)
Он уходил на небеса, ворча на позднюю работу,
на недоплату, на бардак, на инженера по ТБ,
шумел стремянкой, полчаса искал резиновые боты,
влезал в малиновый пиджак и забирался по трубе
на крышу, пару сигарет скурив, котам вещал о вечном,
потом автобус подходил, и в нём по Млечному Пути
до комбината «Астросвет» (не доезжая до конечной),
толкаясь в скопище светил, он добирался к без пяти.
По трудовым фронтам пройдясь меланхолической походкой,
за дело брался: сахарком кормил звезду, потом снимал
межгалактическую грязь, до блеска начищал бархоткой,
следил за каждым волоском накала – тщательно весьма.
Летели из неловких рук и рассыпались абажуры,
а у него за столько лет не повредилось ни одной…
Он возвращался поутру на землю, сумрачный и хмурый,
электропоездом «Рассвет» - скучать в урочный выходной.
… Так было – но потом прошло. Немалый стаж, цветущий возраст,
построен дом, посажен сад, руководящий занят пост…
А в небе чисто и светло, горят его ручные звёзды,
и очень хочется назад, но имена забыты звёзд.
Они покорны и близки. Свисают шёлковые нити
наверх ведущего пути, порой касаясь головы, -
стрекала жгучие тоски: у них теперь другой хранитель,
и не притронуться к «почти», и не утешиться «увы»…