Раковину, укрывающую беззащитную улитку,
Легко раздавить ногой;
Раздастся чудовищный хруст.
«Что такого?» – скажете Вы, - «ничего не случилось,
Ведь это всего лишь никчемный моллюск,
К тому же, домик, его укрывавший,
Просто разбился. Улитка осталась жива;
Только ей чуточку больно…». А Вам все равно.
Теперь мы возьмем черепаху.
Только немного надрежем ей панцирь;
Она не поднимет тревоги. Просто умрет.
Но не сразу. А Вам все равно невдомек, -
Панцирь был частью, связавшей ее с устрашающим миром…
Что ж, может Вас не заботит злая судьба черепахи,
Вами случайно убитой; да и улитка не в счет…
А я и подавно.
Кокон, крепко сплетенный за долгие-долгие годы,
Вы разорвали небрежно, своей прикоснувшись рукой.
Только напрасно словами
Вновь обожгли мою душу…
Домик разрушен умело,
Панцирь не склеишь никак.
Солнца лучи золотые жаром своим припекают,
Жажда любви не проходит…
И смерти подобна тоска.