Любимая газета фрондирующей советской интеллигенции «Литературка» на последней своей, шестнадцатой полосе печатала исключительно юмор и сатиру. А так как в стране Советов все было хорошо, то и юмор литературковский был не совсем политическим, на это был заточен прежде всего журнал «Крокодил», а являлся, скорее, эдаким выкрутасно интеллектуальным. Не без фиги в кармане. Но беззлобным и не пошлым. Среди рубрик шестнадцатой полосы мне больше всего нравился ТЭС – Толковый Этимологический Словарь, в котором самые обычные, ничем не приметные словечки обретали парадоксальое значение. Например, «алимент» - милиционер на Востоке, или же «артишок» - шок у артиллериста и так далее.
В ходу у тогдашней советской интеллигенции были всевозможные антисоветские анекдоты и шуточки, рассказываемые меж собою на кухнях и в курилках учреждений и предприятий. В конце семидесятых, после того как доблестные вьетнамские части выбили людоедских «красных кхмеров» из Кампучии, которую в новостях вновь стали называть на английский манер Камбоджей, в СССР получила распространение шутка про Пномпень, это столица Кампучии-Камбоджи, где революционеры уничтожили половину населения, а вторую отправили в джунгли в концлагеря. Дескать, у них там – Пномпень, а у нас пень пнем. Имея в виду при этом стареющего и маразмирующего со страшной силой Брежнева.
Как бы там ни было, задолго до того как Ельцин стал Манделой, мне нравилось еще одно словечко из литературкиного ТЭСа – «пеньюар». Шутить на темы Пномпеня мне и в отрочестве казалось несколько кощунственно, а вот «пеньюар», или «недалекий человек из Южной Африки», вроде было не так неудобственно, несмотря на международные санкции, обрекающий на изоляцию и бойкот режим апартеида.
Нет, на самом деле мы все гневно клеймили и осуждали государство ЮАР за то, как белое меньшинство несправедливо угнетает чернокожее большинство. Я помню в школе, в начальных классах, чуть ли не в первом своем учебнике – в букваре прочел занятную историю про маленькую негритянку. Правда, она описывала, вроде бы, типичную ситуацию на Юге США. Вкратце ее сюжет был таков. Крошка Мими, или Люси, не помню, как ее звали в том рассказике, пошла с мамой, дородной толстухой, зарабатывавшей на жизнь шитьем, в магазин. Мими-Люси собиралась в первый класс и мама решила купить девочке туфельки. Они увидели замечательный туфли красного цвета. Чувствуете гордость и солидарность с советским флагом и вообще с цветом борьбы всех трудящихся за свои права? Малышка сказала маме, давай вот эти возьмем. Мамаша попросила у продавца туфельки с витрины. Но к сожалению, они оказались малы для Мими-Люси. Но злой белый продавец отказывался взять их назад и обменять на туфли бОльшего размера. Он закричал, кто возьмет после вас, ниггеров, эти туфли? Никакой белый человек их не купит после того, как вы примерили их на свои грязные черные ноги. Грустно, не правда ли?
Он требовал, чтобы мама Мими-Люси заплатила сперва за эту пару, а потом он даст им другие, на размер больше. Но самое интересное, что подобная ситуация, когда здоровый и наглый бугай издевался над беззащитной женщиной и ее дочкой, была вполне типична не только для стран загнивающего Запада, но и для некоторых предприятий тогдашней советской торговли. Хотя все мы были белыми, никто из нас не являлся угнетаемым меньшинством, скорее, большинством, но подобные казусы случались и в семидесятых, не говоря уже про восьмидесятые-девяностые-нулевые...
Бедная мамаша плакала от бессилия. Весь ее недельный, а может, и месячный заработок должен был пойти на эти чудесные туфельки для малышки, а тут скотина-продавец вынуждал ее попросту выбросить деньги, а в школу маленькая Мими-Люси все равно пошла бы босиком. Потому что у ее мамы не было больше денег на вторую пару туфель.
Но тут мимо проходил высокий белый человек в синем джинсовом комбинезоне. Лет двенадцать назад я привез такой же комбез из Америки. Ткань была плотной и нестираной, не состаренной искусственно, как сейчас делают с современными джинсами. Один мой приятель просто влюбился в комбинезон и долго уговаривал меня продать или обменяться с ним на что-нибудь. Сулил большие деньги или кучу барахла взамен. В общем, он меня достал и я поменялся с ним. На радостях он дал мне джинсовую куртку, брюки, рубашку, кепку, а еще пару пластинок. Хочешь, сказал, еще и сапоги дам. Не надо, ответил я, ты и так завалил меня своими обносками, ха-ха!
Но с тех пор в Америке перестали шить такие комбинезоны из плотного денима. Да и не достать их в обычных магазинах, разве что на барахолке или в секонд-хендах, которые в США тоже есть, как ни странно. Но эти комбинезоны сшиты из более тонкой и мягкой ткани. Не то, что раньше были.
Однако же вернемся к ситуации в магазине. Высокий белый мужчина в таком классическом комбезе, настоящий трудяга, по виду небогатый фермер, или же алабамский колхозник по-нашему, зашел между делом в магазин и увидел некрасивую картину унижения бедной негритянки. Он воскликнул: «Я возьму эти туфли, они как раз подойдут для моей дочери!». И так мама Мими-Люси смогла получить другую пару, бОльшего размера, для своей малышки. Мир не без добрых людей. И на таких добрых примерах мы, советские первоклассники, учились любить простых американцев, которые ненавидят апертеид, национализм и расовую сегрегацию. Я до сих пор помню иллюстрации из этого учебника. И пышнотелую мамашу, и ее босоногую девочку, и веселого, сильного, доброго белого фермера или рабочего, а также злобного и жадного расиста продавца. Не удивительно, что после этого моей любимой музыкой стал негритянский джаз и блюз, и ранний рок-н-ролл, в котором Элвис Пресли популяризировал черные ритмы для белой аудитории, потряхивая бедрами в имитации любовных движений за гражданские права угнетенной расы.
Вот таким образом шло привитие интернационализма, или по-нынешнему, «политической корректности» советским школьникам. В моем городе училось немало студентов из Африки и Кубы. Много негров. В автобусах и трамваях они выделялись не только черным цветом кожи, но и шикарной разноцветной одеждой. Если их ноги были обтянуты вожделенными для советской молодежи джинсами, то могучие торсы облекали пестрые и цветастые рубашки. Зимой супермодные куртки или пальто.
В СССР джинсы тогда официально не продавались. Их привозили моряки из загранплавания, дипломаты, а также туристы. Как наши, побывавшие в соцстранах, так и приезжие иностранцы. Естественно, на черном рынке пара настоящих фирменных джинсов стоила как месячная зарплата советского инженера.
Сейчас люди моего поколения говорят, что СССР распался из-за того, что все любили джинсы, но не могли их себе позволить, а также из-за идеологического оружия ЦРУ в виде развязных песен Битлз. На полном серьезе! Некоторые истово верят, что Советский Союз проиграл «холодную войну» только по этим двум причинам и рухнул в глухую пропасть в конце восьмидесятых – начале девяностых. Да туда ему, «проклятому совку», и дорога – прибавляют некоторые мои ровесники с седыми висками и пивными животиками. Чьи ноги нынче затянуты не в классические джинсы, но покрыты как второй кожей – современными их подобиями – искусственно состаренными, потертыми и рваными на коленях. Терпеть не могу нынешние штаны! Всегда покупаю более дешевые и оригинальные джинсы из новой, нестиранной ткани. Люблю, знаете ли, когда порты сами собой, естественным образом, протираются на коленях и в паху.
В сегодняшей Америке в любом магазине, так же как и в России, на покупателя обрушивается целая лавина дурацких джинсов от сексуально первертированных кутюрье. Идешь вдоль развалов и полок, а там сплошь это дорогостоящее рванье. Зато модно. Зато все носят именно такое говно. Я прохожу дальше, вот и самые неприметные полки со старомодными «олд-фэшэнд», или обычными «рэгулар» джинсами. Новый деним, не стиранный с камушком, не вываренный, без пятен и дырок. И стоит порой чуть ли не в десять раз дешевле самых модных тряпок от крутых модельеров. Во всяком случае, в несколько раз, это точно! Цена таких старомодных джинсов из новой ткани в среднем не превышает десяти-пятнадцати долларов. Соответственно, цена для «крутых брэндов» может достигать и сотни и полутора сотен баксов. За рванье!
Но что-то я отвлекся от пеньюаров на порты. Какая в сущности разница, кто, что и как носит на своих прямых или искривленных ногах? Вот пеньюар это уже более интимная тема, согласитесь!
В общем, Ельцин покамест не стал Манделой. А тот продолжал сидеть в юаровских застенках. Кстати, вполне комфортабельных. Мы, советские школьники, от всей души следили за судьбой кудрявоволосой негритянки Анджелы Дэвис, индейского борца за свободу Леонарда Пелтиера, значительно позже, уже в саму перестройку, когда наш класс громыхал сапогами по плацу в разных воинских частях, у советских людей появился новый объект для симпатии и жалости – голодающий в борьбе за мир американский доктор Хайдер. Он не ел целый год. Или два. Только пил водичку. Как он выжил? Не знаю? Может втихаря все-таки что-то подъедал? Но говорят, что до того, как он стал голодать, протестуя против планов рейгановской администрации перенести ядерную войну в космос, доктор Хайдер был невероятных объемов толстяком. Так что его запасы подкожного жира и позволили ему продержаться целый год. И когда он стал худым и сексапильным дяденькой, то приехал в СССР. Где его все носили на руках и радовались, что он не умер от голода.
Правда, потом перестройка закончилась. Холодная война была выиграна. Или проиграна. Это смотря с какой стороны посмотреть на ее участников. Былые союзники СССР с большим воодушевлением побежали в объятия тех, кому противостояли с 1954 года, когда был образован Восточный блок соцстран, или по-нашему Организация Варшавского договора. Военная организация западных стран НАТО, в ответ на что Москва объединила своих сателлитов, отсчитывает свое возникновение с 1949 года.
А правопреемница СССР Россия, в которой наконец-то Ельцин стал Манделой, тоже хотела присоединиться к НАТО. Но оказалось, что это не надо. Никому...
И доктор Хайдер вернулся в свою Америку. Но к его прискорбию, он был знаменит только в СССР. В США о нем и его героической голодовке никто не знал. Тогда он от огорчения снова стал есть и разъелся даже больше прежнего. Он уже не проходил в дверь, да так и умер, раздувшись от гамбургеров с картошкой. Увы! Таков был печальный конец мужественного борца за мир путем антивоенного голодания.
Итак, Ельцин стал Манделой. Ничего в этом предложении нет особенно не корректного. Ну подумаешь, созвучие Нельсон... Мандела... Ельцин... Мандела... Африканский национальный конгресс...
Кстати, Мандела продолжал сидеть в тюрьме, когда Ельцин в далекой и заснеженной России стал Манделой. То есть будущим Манделой. Таким, каким, несправедливо посаженный в тюрьму, Нельсон станет через несколько лет после ельцинского триумфа. После того как Мандела просидел в юаровском ГУЛАГе больше чем Шаламов, Солженицын и прочие советские зэки вместе взятые, он вышел на свободу с чистой совестью и, буквально, вынесенный на руках торжествующим негритянским народом. Его тут же всем миром взяли да избрали президентом ЮАР. Вместо порядком надоевшего и нехорошего белого главы государства. И пошло по южноафриканской земле настоящее народное веселие и гуляние.
Как было раньше, до того, как Мандела стал, как Ельцин – героическим президентом? Негров угнетали. Даже самые ленивые белые колонизаторы и те не ленились пинать и убивать, обижать по всякому бедных негров.
Маленькое отступление. В сегодняшней Америке слово «негр» не совсем запрешено в угоду политкорректности. Ведь и губернатор-терминатор так и не вынужден был сменить свою «неправильную» фамилию. И названия африканских государств Нигер и Нигерия в США-таки произносятся вслух. Правда, не совсем так, как мы привыкли. Не Нигерия, а Найджерия. Но это так, к слову. Кстати, иммигранты из Камбоджи произносят название своей «первой родины» как «Камбодия». При этом русскому читателю надо воочию представить, как мягко и трепетно, вытянув губы дудочкой, говорят это слово камбоджийцы. Кампо-о-о-отия. Страна Кампотия!
В принципе, что Пномпень, что пень пнем, какая, блин, разница? Хоть сову о пень, хоть пень об сову...
Камбоджия... Капмучия...
В конце семидесятых в СССР бытовала детская дразнилочка. Я тебя замучаю, как Пол Пот КампУчию!
Итак, все это случилось ощень давно. Но это шущештвенная правда! После того как Ельцин стал Манделой (кстати, это не мое изобретение, а вычитанное в интернете имясочетание), но еще до того как он был причислен кликой к лику верных сынов вдовы Клико, Мандела вышел из тюрьмы и стал президентом. Недавно я прочел, что оставшиеся в живых белые юаровцы, которых черные юаровцы мочат почем зря, засобирались в... Грузию. Сто тысяч буров, хоть они и называются бурыми, но ни разу не темные, а светлокожие, потомки европейских колонизаторов, пакуют чемоданы и будут вскоре жить в Грузии и там возделывать вино. Вот такие дела. Судя по криминальной статистике, сейчас в ЮАР убивают гораздо больше людей, чем до того, как Мандела стал там своим Ельцином.
Кто спорит, апартеид и расовая сегрегация это нехорошо. Но когда угнетение одной расы другой меняется на полную противоположность? Впрочем, молчу, молчу, молчу... Говорить на эти темы небезопасно. Лучше уж я промолчу. Сделав многозначительно лицо. Впрочем, даже и за многозначительность морды тоже можно схлопотать. Ведь бьют не по паспорту, а по физии. Так что, насвистывая беззаботно, я тишком-бочком да в сторону. Меня тут не было и я ни о чем таком не размышлял вслух.
Это я вспоминаю миниатюру покойного Аркадия Райкина. Интересно, он попал в Рай? Хотя, вроде бы, официально к лику-то и не был пока причислен...
4 ноября 2010 г.
Карикатура Андрея Крылова (СССР)
http://stopthemadness.ru/archives/1014