Чуть сыплет мелкий мартовский снежок.
Под аркой, отделяющей Большую
Морскую улицу от площади Дворцовой,
Под тою самой, где совсем недавно,
Всего каких-то восемьдесят лет
Назад - а впрочем, нет, об этом хватит -
Так вот, под аркою замызганный дедок,
Седой и круглолицый, на гармони
Играет публике бессмертного "Варяга"-
Авось и бросит кто-нибудь монетку,
Оно и славно. Ну, а рядом -я,
На табуретке тряпочной, у стенки
Позирую, за сорок лет впервые,
И сразу два художника меня
Наперебой рисуют вдохновенно.
Один - с округлым правильным лицом,
Внимательными черными глазами
И в шапке трикотажной до бровей -
Рисует ту меня, какая есть
В минуту эту умиротворенья;
Здесь беззаботность радостной прогулки,
И неопределенная улыбка,
И голова откинута назад,
Поскольку рядом льется музыка (она
Тем временем сменилась, и на сопках
Маньчжурии теперь мы пребываем).
Художник этот десять лет невзгод
Скостил мне разом щедрою рукою,
И сделал чистым лоб и юным взгляд,
И рот улыбчивым - а что? не жалко!
Другой, с прическою, как дикий плющ,
С ухмылкой под пшеничными усами
(Вполне, вполне приличен и опрятен,
И все-таки на лешего похож),
Тот смотрит глубже, и совсем иною
Меня рисует - резкой и тревожной,
Не льстя моим годам, но добавляя
Иное нечто; вовсе не похож
Портрет как будто бы - а все же это правда.
Такой была, возможно, Маргарита,
И то лишь ночь одну.
Но я пока
Не знаю, что же там они рисуют,
Не видно. Ракурс арки неудачен -
Отсюда мне почти что ничего
Вообще не видно; но как будто весь,
Весь Петербург со мной, во мне: игла
Адмиралтейства, Петропавловская крепость,
Исакия гранитная громада,
Ажур перил и утки на Неве,
И новый медный Петр, который тешет
Топориком укосину для лодки,
А на прохожих просто ноль вниманья.
Но эта радость - видеть Петербург -
Еще не все. Сама я не пойму,
Откуда ощущение тепла
Струится в душу? Может, дело в том,
Что эти двое - пусть на краткий миг -
Но так хотят понять меня, постигнуть...