Милые берёзки, чёрт бы их побрал.
Заросло всё поле, я их не сажал.
А в саду вишнёвом пни, сухи коряги,
где во ржи лежали, поросль молодая.
Заросли дорожки, где с тобой встречались,
дуб спилили гады, кругляком продали.
Цепь златую спёрли и в утиль отдали,
терем наш высокий под бордельчик сдали.
И ворону падлы с дерева согнали,
а лису за сыр в «обезьянни» взяли.
Леший по просёлку с кутулём бредёт,
котик, оскоплённый, рядом с ним идёт.
Бабкина избушка на одной ноге,
а вторую сволочи варят на костре.
Ступа контрабандой, в Лондоне уже,
помелом те тати наподдали ей.
Бабка на полатях, нет и дров в печи.
И сама избушка, ищет костыли,
а лопату спёрли, караул кричи.
Ну, а Змей Горыныч на крыльце сидит,
в сказку не вернуться, крылья не летят.
Флаги перестроки на костре горят,
три главы дурные он на них сердит.
Травку курит старый, надоел гашиш,
косячёк забацал, в три башки дымит.
Герычь нынче дорог, плямя лишь коптит,
кайф нейдёт зараза, все башки трещат.
Времечко такое, даже здесь дурят,
гуси на помойку клинышком летят,
жалобно гогочут, тоже есть хотят.
Сам Кощей бессмертный с шапкою стоит,
милостыню просит власти материт.
Он яйцо с иголкой пропил, паразит,
мается бедняга, паперть сторожит.
А за место платит, как тут не платить,
смерти не дождаться задолбал бандит.
Домовёнок Кузя месяц в стельку пьян,
милый дядя Стёпа на помойке сам.
Ищет день вчерашний, рядом Мойдодыр,
а страна дружочек, вся у нас сортир.
Мафия во власти, нынче их кумир.
Красный орден, что с твоей груди.
видел у барыги, хотел тыщи три.
Перекупщик гадский, вновь не уступил,
орден твой дедюля за море уплыл.
Адрес я не помню, снова позабыл,
грамоте не учен, нечем заплатить.
Буду снова бит я, потушу фитиль,
завтра вновь работа, за пустые щи.
Дед, возьми в деревню, строго не взыщи,
нас таких здесь много, кто-то в дверь стучит.