Ни Фидий, ни Роден, ни Донателло
Нерукотворных статуй не воздвигли;
Ни серый диабаз, ни мрамор белый
Озвучить не способны фигли-мигли.
Из бронзы не отлить контраста Блока,
Кудрявость мысли пушкинского ямба.
И бесполезной видится морокой
Попытка обездвижить дифирамбы.
Скульптура хороша, но слово дышит:
Барковым изгаляется безбожно,
Стучит метаморфозами по крыше,
Буянит грубо лирикой острожной.
Все звуки, как тела, искрятся жизнью –
Шалят ватагой дерзких скоморохов,
И если не услышит голос ближний,
То дальнему, возможно, будет плохо.
Гранит несокрушимый, бурый оникс
Уводят в холод вечный, за ограду,
И лишь слова, заезженные кони,
Выносят иногда из снегопада…