На хриплом, стареньком диване тону в тот вечер шелковистый,
Где мы утопию нирваны будили соловьиным свистом.
Мы плыли, заливаясь югом на поцелуе в жёлтой неге,
Дарили всем на белом круге все альтаиры и все веги.
Тянули вверх свои вериги заветами моральных радуг,
Пронзительные стоны в крике ломали ложь, а с нею правду.
Присело время на ботинки усталой плёнкой серой пыли.
За стены, чёрные застенки ушли мы, а когда-то были.
Не стало удивлённых вёсен под слоем праведного снега,
Но наши дети в плеске вёсел увидели ночную Вегу.
Мы знаем, что спрямляя выю, бессмертниками их потуги
Захватят всё и снова выльют, как мы, для будущего дуги.
Вздохнёт и наш там колокольчик, оплакивая дно под бровью.
Аморе мио, вита дольче, расписанные нашей кровью.
Закаты высветили спины ушедших на небесный праздник.
Быть может гроздьями рябины затеплимся во взорах разных.
Зрачками парусников алых зажжём рассветы в Зурбагане,
Быть может смерчем небывалым закрутим танго в урагане.
Поднимем брызгами всё море, расколем скальные породы,
По горю разольёмся в зори, связными светлячками в броды.
2010.