Данная работа публикуется с разрешения автора Алины Беляевой.
__________________________
Предисловие Татьяны Сопиной:
Алине Беляевой – 14 лет. О Михаиле Сопине она прочитала в Интернете, когда по предложению классного руководителя Короповой Марии Петровны, будучи ученицей 7 класса МОУ «Гимназия №22 г. Белгорода», стала искать материалы о пионерах-героях и открыла очерк «Мальчик с Огненной дуги». Речь шла о её родных местах – всё знакомые населённые пункты: Грайворон, Хотмыжск, Борисовка, Ломное… Материал захватил.
Первая работа Алины заняла 1 место в российском конкурсе «Познание и творчество», в номинации «Никто не забыт, ничто не забыто».
Уже в апреле она подготовила и выставила на сайте АНО «Институт моделей образования» г. Киров для участия в конкурсе-конференции «Первые шаги» исследовательскую работу «Образ мальчишки времён Великой Отечественной войны в стихах Виталия Буханова, Леонида Кузубова и Михаила Сопина» и стала финалистом конкурса . С этой работой она выступала и на краеведческой олимпиаде г.Белгорода.
Под руководством классного руководителя вместе с одноклассниками Алина провела акцию «Память как живая летопись», в ходе которой в канун Дня Победы провела 17 уроков в начальных и средних классах своей школы. На своём сайте http://adel.ucoz.net Алина разместила мультимедийный проект, состоящий из 4 презентаций, одной из которых была «Мальчик с Огненной дуги» с использованием местного материала.
Летом Алина с мамой проехали почти по всем местам, упоминаемым в стихах Михаила. Проработали книги, нашли редкие материалы в библиотеках и в Интернете. Итогом стала исследовательская работа Алины «Белгородский край в биографии и творчестве российского поэта Михаила Сопина», или «Родословная слёз».
Сейчас Алина учится в 8 классе ГОУ «Белгородский инженерный юношеский лицей» и продолжает работу по исследованию биографии и творчества своего земляка. Ей активно помогают в этом руководитель школьного клуба «Патриот», педагог дополнительного образования Половнева Галина Ивановна и учитель истории Киященко Александр Алексеевич, а также мама Беляева Татьяна Михайловна.
С её разрешения я хочу познакомить любителей творчества Михаила Сопина с этой не по-детски серьёзной работой.
Татьяна Сопина.
***********************
РОДОСЛОВНАЯ СЛЁЗ МИХАИЛА СОПИНА
Реферат исследовательской работы
Беляевой Алины,
ученицы 8 классы
Белгородского инженерного юношеского лицея-интерната
Не познав
Родословную Родины,
Не поймёшь
Родословную слёз.
[9,«Хлеб»]
Прочитав однажды в Интернете очерк Петра(сына) и Татьяны(жены) Сопиных «Мальчик с Огненной дуги»[8], я заболела стихами Михаила Сопина. «Заболела» в прямом смысле, потому что первое впечатление не проходит. Каждое его стихотворение – «пылающая память», крик души, нестерпимая боль, бьющая по нервам. Его боль стучится в запертые двери наших душ, пытается докричаться до неприступной крепости безразличия. Чем больше я читаю, тем больнее.
С тех пор, как был распят Христос,
Войной шла милость на немилость.
Так много крови пролилось,
Чтоб ничего не изменилось. [9]
Память оставила в его непокорной душе глубокие борозды, а жизнь перепахала, перекрутила и вывернула её наизнанку. Но изнанка оказалась способной воспринять живое семя, брошенное в чёрную родную землю, которое проросло крепким стеблем. И не сломали его ни ветры военного лихолетья, ни вихри лагерных этапов, ни обидное непризнание.
После боев
Святых и правых
Молитву позднюю творю:
Следы моих сапог кровавых
Видны -
Носками к алтарю. [10]
Путь к алтарю не что иное, как путь к истине. Путь горький и страшный, через «ужас войны», через грязь и нечеловеческие страдания. И потому стихи его – «стон боли, стон голода, холода, попытка осмыслить себя…». Для Михаила Сопина поэзия «обладает лечебными свойствами. Сказал – избыл внутренний груз». [9]
Есть в запоздалом разговоре,
Есть смысл:
За каждый век и год,
Пока не выкричится в горе,
Пока не выплачется в горе,
Любя, душа не запоет. [10]
Именно эта сила стихов Михаила Сопина заставила меня продолжить исследование, начатое Татьяной и Петром Сопиными. Метод, каким они пользовались, очень понятный: сопоставить стихи с историческими фактами и документами. Метод сложный в исполнении, но очень увлекательный. Конечно, тот факт, что Михаил Сопин родился на Белгородчине, здесь прошли его детские годы, здесь он пережил немецкую оккупацию в годы Великой Отечественной войны и описал в своих стихах впечатления тех лет, сыграл не последнюю роль в определении целей и задач исследовательской работы.
Я не был
Беспокоен или тих.
Жил напряжённо,
Тяжело и сложно.
Как дирижёр –
От каждой ноты ложной
Я задыхался, Родина.
Прости.
Прости меня.
Иначе я не мог.
Я – как слепой
Вставал на поле боя.
Не страх
Бросал вперёд меня.
Не долг,
А невозможность
Не дышать тобою.
Целью исследования явилось раскрытие связи творчества Михаила Сопина с историей и народными традициями белгородского края, изучение биографии поэта.
Объектом исследования стали стихи Михаила Сопина как из опубликованных сборников стихов, так и из сети Интернет на портале http://stihi.ru/avtor/sopin, а также статьи и публикации жены поэта Татьяны Сопиной http://www.stihi.ru/avtor/sopina.
ИСТОЧНИКИ ИССЛЕДОВАНИЯ
Где истоки мои?
Частью вытравлены, частью помню:
Мои предки - оттуда,
Где пелось и плакалось всласть. [6]
Имя Михаила Сопина на Белгородчине мало кому известно. Одна-две публикации в местных СМИ и наличие в Литературном музее г. Белгорода нескольких книг, переданных вдовой поэта Татьяной Сопиной и его сыном Петром. Заинтересованный читатель может найти много информации о творческом наследии поэта в Интернете [6,7,8,9, 10,11,12,13], но для этого его надо заинтересовать. Лично для меня ценнейшим источником стала переписка с Татьяной Петровной . Именно она многое помогла мне понять и осмыслить в творчестве поэта.
Очень интересный материал удалось получить, проехав по местам, о которых упоминает в своих стихах Михаил Сопин. Это сёла в Грайворонском районе Белгородской области: Головчино, Ломное, Тополи. Рассказы местных жителей Долгарева Владимира Павловича (22.06.1928г.рождения), Шевелевой Екатерины Николаевны (21.06.1934г. рождения) помогли найти место, где стоял дом, в котором жил у своей бабушки ребёнком Михаил Сопин, понять смысл многих художественных деталей, которые встречаются в стихах поэта об истории моего края. Фотографии мест, где жил Михаил Сопин, можно найти на моём сайте http://adel.ucoz.net
Подтверждением исторической правдивости и точности описания детских наблюдений Миши Сопина стал найденный в Интернете документ из 31-го выпуска «Сборника боевых документов Великой Отечественной войны «Доклад генерал-майора Руссиянова И.Н. командующему войсками 21-й армии о боевых действиях 1-й гвардейской стрелковой дивизии за период с 14 по 27 октября 1941 г.»
Большую помощь в работе оказали и материалы Архивного отдела Белгородской области «Война, как она есть», опубликованные на сайте http://www.belgorod-archive.ru , а также труды белгородских краеведов А.Н. Крупенкова [2], И.И. Веретенникова [3], другие печатные источники и из сети Интернет [14,15].
Татьяна Петровна Сопина переслала из Вологды бесценные фотографии из семейного архива, аудиозаписи стихов и СD - диск с записями песен в исполнении Михаила Николаевича, официально опубликованные и самиздатовские сборники стихов поэта.
Эту работу помогла мне написать мама, Беляева Татьяна Михайловна. Вместе со мной она ездила по Сопинским местам нашей области, вместе со мной она работала в Государственном архиве Белгородской области ГАБО и в краеведческом отделе областной библиотеки. Многое из стихов Михаила Николаевича она помогла мне проанализировать и сопоставить с историческими событиями нашего края.
БЕЛГОРОДСКИЙ КРАЙ В БИОГРАФИИ И ТВОРЧЕСТВЕ ПОЭТА МИХАИЛА СОПИНА
Сторона моя
Уронная,
До смерти родимая,
Грайворонского района
И села – Ведилина!
Что ещё больнее, если
Сердце выпало в строку!
Предвоенная и песенная
Снишься старику.
Стихи Михаила Сопина, его «родословная слёз» - «сизокрылая птица памяти», в них он постоянно возвращается в детство, в свой «лиственный край», «в ту страну, что лежит за холмами», «где он верит другим и себе». Особенностью поэтики Сопина является вполне определённая ориентация во времени и в пространстве. Автор пишет и говорит от своего имени. В его произведениях литературный герой – он сам. Поэтому в стихах – личные переживания, личные уроки и выводы. Такой принцип делает стихи автобиографичными. Каждая деталь, каждый образ могут стать историческим источником. По утверждению Татьяны Петровны Михаил Николаевич о себе не любил рассказывать. Поэтому и была попытка в очерке «Мальчик с огненной дуги» расширить биографические сведения. Моя работа – продолжение.
Я хочу это знать,
Чтоб до смерти успеть разобраться:
Здесь хрипел раскалённо,
Бил, взахлёб заходясь, пулемёт.
Здесь оно начиналось,
Моё кровное, крёстное братство,
Что годам не подвластно,
Со смертью моей не умрёт.
[9]
С первого прочтения в стихах Сопина привлекает внимание обилие географических названий, связанных с Белгородчиной: Грайворон и Борисовка, Хотмыжск и Готня, село Ломное (Ведилино), Головчинские леса. Чаще всего упоминается река Ворскла – красавица и гордость Белгородского края. Спокойное зеркало воды, заросшие сочным камышом берега, караваны плывущих кувшинок и лилий, прибрежные вётлы вдохновили многих поэтов и художников, в том числе и Мишу Сопина:
Луга. Луга.
Зелёные стрекозы.
Граница – Ворскла,
Тихая река.
На зорьке ранней,
Над землёй колхоза –
Невиданного цвета облака!
И детским сердцем,
Пристальным и метким,
Я утонул
В той синей полынье…
И этот свет
Останется навеки
В моей душе
И в нежности моей. [9]
Широкое раздолье, где «облака над горой развернулись хоругвями белыми», где пьянит «запах желтых ракит», где улыбаются «в безымянных степях голубые глаза незабудок», «где травы по пояс, васильки, пахнет мёдом», оставило нежный след в душе и творчестве поэта.
Стихи Михаила Сопина, как живая летопись ушедшего столетия.
И кусками, стоп-кадрами
Рвётся и крутится хроника,
Чёрно-белая лента
Моих догорающих дней[10].
Кадры чёрно-белые, потому что жизнь не была сладкой, и «летел под откос моей жизни пылающий скорый», но среди «чёрных снов» нет-нет, да и «вспыхнет радуга в колокольчики, в тихие травы», и вспомнится детство и родной край, «где так нежно, так горько жилось».
В этом праздничном мире
Успел за глаза наглядеться:
И на цвет, и на вкус изучил,
Где - полынь, где - плывун.
Занеси меня,
Мама,
За травы беспамятства-детства.
Я на лилии желтой
По Ворскле
Один уплыву...
[Из архивов М. Сопина. «Мультфильм»]
Воспоминания о русско-украинских и казачьих песнях, которые он слышал с детства в с. Ломное, и которые до сих пор можно слышать в белгородских деревнях, где перемешаны русские и украинские слова, придаёт поэтике Михаила Сопина неповторимый оттенок, подчёркивает принадлежность его к белгородскому краю, делает его ближе к своей малой родине.
Россия, Россия,
Приснись мне, как прежде,
С серебряной Ворсклой,
С костром на горе!
Грайворонский район Белгородской области географически и исторически наиболее близок к Украине, что и отразилось в говоре, традиционном костюме, мелодическом строении песен, а также в песенном репертуаре местных исполнителей. Речь грайворонских старожилов изобилует украинскими словами и выражениями, вперемешку с русскими. И чем ближе расположено село к границе, тем более «украинизирован» говор. До сих пор в сёлах Грайворонского района можно услышать слова, которыми пользовался и Михаил Сопин.
Как например:
- "печаль югою газовой глаза запеленала", где «юга» – состояние воздуха в знойное лето, сухой туман, как дым, сухозной ,
- "как мялкой кострицу" – «мялка» - деревянный валик, с помощью которого отделяли волокна льна от жёсткой древесной оболочки, а «кострица» - жёсткая кора растений, годная для пряжи льна, конопли и т.д.
- "распухшие чёрствые шкварки" – «шкварки» - сильно зажаренные кусочки сала или жирного мяса,
- "морок эпохи" – «морок», или «морока» – искажённое восприятие, «не морочь голову»,
- "стынь" - то же, что «стужа»,
- "буераки" - выбоина, промоина, рытвина,
- "полынная блазнилась нежность" – «блазниться» - чудиться, корень «блазн», от него и «соблазн»,
- "тенеты" – сети для ловли крупных животных,
- "толока" – пастбище, вытоптанное до чёрной земли скотом, особенно отарами овец,
Встречаются и слова разговорной лексики, которые всем понятны: остудная, обрыдла, глумление, пустовей, гомон и т.д.
Сами жители Грайворонского района не относят себя к какой-то конкретной области. Они говорят: «От Грайворона, что до Белгорода, что до Харькова, всё едино - 40 километров».
Стихи Михаила Сопина заставляют искать ответы на вопросы об истории заселения нашего края, который был частью местности, называемой в древности Дикое поле. В XVI и в начале XVII века никаких населённых пунктов и постоянного населения здесь не было. Сюда приходили группы подданных киевских князей, создавали здесь свои угодья, занимались охотой, рыбной ловлей и бортничеством, т.е сбором мёда диких пчёл. Только с началом строительства Белгородской оборонительной черты в 1635 году начинается хозяйственное освоение нашего края, его всё более плотное заселение, образование новых сёл и деревень. Белгородчину заселяли не только русские, но и украинцы. Их массовый переход в пределы русских земель начался во второй половине XVI в., когда социально-религиозный гнёт польско-литовской и украинской шляхты стал особенно жестоким. А царское правительство России было заинтересовано в укреплении южных границ. Таким образом, на протяжении ХVII-ХVIII вв. в верховьях рек Ворсклы, Северского Донца, Нежеголи и Оскола возникло много украинских поселений. Одним из таких поселений была слобода Грайвороны (позднее уездный город Грайворон). Из документа 1643 года (РГИА ф. 1088 ои. 6, ех 122) видно, что тогда уже существовали деревня Тополи и Ломный колодезь, село Дорогощь. Первопоселенцами нашего края были боярские дети, построившие крепость и ставшие на защиту юга России от ордынских набегов. Одним из первых детей боярских был Мартын Ведила - "посяленец" деревни Ломный колодезь. Его именем впоследствии деревню стали называть Ведилиной (на украинский манер Ведилино). Потому и называется родная деревня Михаила Сопина то Ломное, то Ведилино. Сейчас официально Ломное.
Кроме служилых людей по отечеству, царское правительство приглашало на службу запорожских и донских казаков.
С годами соцветие культур русского, украинского народа и казачьих традиций привело к созданию того традиционного уклада, который сложился в грайворонских сёлах к 1917 году [18].
За недолю и волю,
За бред многовечных туманов
Перепуталось всё:
Москали. Голодрань. Казаки. [6]
Русские люди украинское население называли черкасами, чаще это относилось к запорожским казакам, сейчас тех, кто говорит на украинском языке зовут хохлами, а украинцы русских звали и зовут «москалями». Действительно, «перепуталось всё» на земле курско-белгородской.
Как рассказывает Михаил Сопин, в его семье кого-то только не было: и красные командиры, и махновцы, и дроздовцы. Вместе с его стихами переносишься в эпоху Гражданской войны:
Разливался «максим»,
Гоготали махновцы, как кони,
Башлыки с головами
Разбив о советскую власть.
Ради вдовьих платков?
Я по траурным по полушалкам
Семь дедов подсчитал,
Семь дедов моих в землю легло.
Я же плоть их и кровь.
Безысходно, и тяжко, и жалко.
Отпалили друг в друга.
Отпластались – клинки наголо. [6]
Детство Миши прошло между Харьковом и Ломным. Отец Сопин Николай Никитович и мать Дарья Петровна с детьми бежали в Харьков от разразившегося голода, пик которого пришёлся на весну и лето 1933 года. Голод повлёк за собой всплеск смертности сельского населения. На почве голода было громадное количество опухших людей и особенно детей.
Стало нормой - по избам
Шнырять и сусеки мести.
Стал разбой героизмом,
Бесчестие стало в чести. [6]
Так рассказывает нам Михаил Сопин о том, как проходили хлебозаготовки в сёлах - из крестьянских изб власти забирали весь хлеб без остатка, обрекая сельское население на голодную гибель.
За картошин пяток,
Перепрелой половы мешок,
Для опухших детей
Помело колосков из колхоза... [6]
Половой в деревне называли отходы при молотьбе зерна: остатки колосьев, стеблей, бурьяна, а помело – это веник, метла. Так образно описывает поэт оплату труда колхозников в тридцатые годы. По рассказам своей бабушки знаю, денег не платили, люди работали «за палочки», так в селе называли отметку за трудодни. А платой было то, что оставалось после хлебозаготовок: пяток картошин и букет перепрелой половы вместо пшеницы, который и годился только на помело.
В крупном индустриальном центре, работая на Харьковском танковом заводе, прожить было легче. А Миша с сестрой Катей часто подолгу жили у бабушки Исаевой Натальи Степановны в Ломном. Бабушка сыграла в воспитании внука огромную роль. Человеком она была решительным, её боялись даже шестеро её братьев. Михаил Николаевич в своих воспоминаниях называет её «деревенской маршалюгой» - это по её заданию он провожал через леса, овраги попавших в окружение наших солдат. Наталья Степановна была одарённой натурой. Дома в быту говорила прибаутками, в рифму, вроде народной сказительницы.
О доля, за что так?
В двенадцать окошек
Где дом мой лучистый?
Глухая толока.
И род мой подкошен
И вытоптан. Чисто. [9]
В живописном местечке села, которое по местному называется Ложок, до сих пор сохранились остатки того дома бабушки Натальи и деда Петра. «По - уличному» эту семью в Ломном помнят как семью Петра Шинкарёва.
С Ломным связаны практически все воспоминания детства:
Ветряки пламенели
от червонного цвета заката…
А в поле скирды –
Серыми папахами
Сквозь завереть,
Сквозь снежную крупу [10].
Ах, детство, детство!
Чувственность, безбрежность.
От лампы свет,
Лежит, как жёлтый сноп.
А там - зима
С блаженством белоснежным:
С салазками. С блинами.
С чистым сном [10].
Как все дети, Миша очень любил традиции русской деревни: блины на Масленицу, катание на салазках, сборы в своей избе мужиков и песни над селом.
О песнях, слышанных в детстве, Михаил вспоминает часто. И я знаю по воспоминаниям своих родственников и мамы, по краеведческим источникам, что песни сопровождали любое дело селян: будь то уборка хлеба, шитьё или выпас скота, застолье или просто зимние посиделки.
И вот тогда,
Не помню точно дату.
Вдруг оживали
Кринки и горшки,
И собирались
С шумом в нашу хату
Поесть, попить, помыслить
Мужики [9]
Русские и украинские, раздольные и задумчивые, грустные и лихие казачьи напевы маленького Мишу волновали, порождая в голове видения о скачущих всадниках, свисте сабель, удалых казаках – вольнице Дикой степи. Эти песни не могли не повлиять на формирование поэтического дара ребенка, который «пристальным и метким глазом» сумел отметить и сохранить в памяти уникальные моменты жизни своего времени и донести их до нас живым словом своего стиха. У Михаила Сопина не так много нежных лирических стихов. Но воспоминания о родном крае, о людях, населявших его, пронизаны солнечным теплом, очень мелодичны, их хочется петь.
…Ну сколько их,
А будто – вся Россия!
И голоса плывут
За край небес.
Душе в самой себе
Невыносимо,
Когда вот так –
О вечном, о себе [9]
И.И.Веретенников, заслуженный работник культуры РФ, известный собиратель и знаток фольклорных традиций Белгородчины утверждает, что мелодии и ритмы русских и украинских народных песен несут в себе отголоски религии древних славян, Любой ритуал на Руси всегда сопровождался пением. Пение – процесс излияния чувств. Припевы «ля-ля» и «ладо-люли» - это молитвы наших предков, в которых они прославляли своих языческих богов: Ладу - славянскую богиню любви и красоты, Леля или Лялю – мифологических существ, детей Лады [5] . И действительно песни наших дедов очень напоминают то молитву, то плач.
Мужики собирались
И пели –
До стыни в груди!
Про зозулю-кукушку,
Что летела
Над отчею хатой…[10]
Песня про зозулю (кукушку) – плач по матери, она кувала (куковала) – о смерти.
Эти длинные старинные песни, в которых навечно поселились любовь и печаль, ощущение чего-то светлого, родного, трогательного до перехвата дыхания, давно забытого счастья и горя, эхом слышны в стихах Михаила Сопина. Как песня «Степь да степь кругом» – о вечной российской дороге, с невыразимой печалью прощания замерзающего ямщика с домом, оставшимся без него: «Передай поклон родной матушке. А жене скажи слово прощальное».
И осталась за кадром
Изба, где певали по вечеру
Серебром голосов
О замерзшем в степи ямщике [6]
Память о родном уголке земли светла и чиста, как вода родника. Всю свою жизнь Михаил Сопин хотел побывать на своей малой родине, но судьба распорядилась иначе. Татьяна Сопина отмечает: «Тема мечты о возвращении на малую Родину звучит у него постоянно. В стихотворении «Отшумела весёлая роща…» (1983) последняя строчка: «Всё никак не доеду домой, по стране колеся». В очень часто цитируемом стихотворении «Пехота» - малопонятная строчка: «Я не хозяин здесь, не гость». Это и есть тоска о невозвращении. Даже гостем не довелось побывать в Ломном…»
Передо мною –
В сизых лозах пень...
А за полоской лоз – как море – озимь.
И так мне радостно,
Что хочется запеть,
Но вместо песен
Выступают слезы.
Вот, торопясь,
Бежит куда-то жук.
Ага, он в дом,
И не стучится в двери.
А я гляжу на все, гляжу, гляжу,
И в горле сохнет,
И глазам не верю.
Я болен, околдован, глухо пьян?
О нет!
И я даю разгадку тайне:
Передо мною – родина моя
Вновь рождена
За столько лет скитаний. [9]
В разудалой казачьей песне «Ой, на горi та женцi жнуть» упоминается гетман запорожского войска атаман Дорошенко. Эту песню, судя по стихам: « Как лихих запорожцев атаман Дорошенко водил» [9], слушал в избе своей бабушки маленький Миша. Казачьи песни об удали молодецкой, о готовности сложить буйну голову за веру, волю и отечество несомненно наложили отпечаток и на характер будущего поэта, в нём с детства формировался бунтарский дух казачьей вольницы, который много раз потом проявлялся в жизни и в творчестве.
«Отгуляло
Слепое
И Дикое
Ты, Гуляй-Поле.
Сорок тысяч коней
Разметали свой прах по степи» [6]
Эти строчки навеяны скорей всего песней «Любо, братцы, любо» которая считается народной и, как любая народная песня, имеет много вариантов. В каждом варианте поётся о сорока тысячах коней: в 1-м о нападении во время русско-турецкой войны на полк донских казаков под предводительством легендарного атамана Матвея Платова ногайцев и крымских татар численностью в 10 тысяч всадников. Каждый всадник вёл за собой по три лошади: сменную верховую и две вьючных (в те времена обозов в составе войск не было). Первоначальный вариант звучал так:
На Великой Грязи, там, где Чёрный Ерик
Татарва нагнала сорок тысяч лошадей…
Была ещё версия «Выгнали ногаи сорок тысяч лошадей».
После гражданской войны появился вариант:
Как на грозный Терек выгнали казаки,
Выгнали казаки сорок тысяч лошадей.
Теперь в песне пелось о столкновении в 1920 году армии С.М.Будённого с белогвардейцами. В сражении действительно участвовало около сорока тысяч всадников с двух сторон [20].
Михаил Сопин скорее всего не знал об этих исторических фактах, но песню слышал и помнил. Сюжет песни очень похож на старую казачью песню «Чёрный ворон», где раненый в степи казак прощается с жизнью. Мотивы этой песни слышатся в стихотворении «Лиственный край мой...»
«…Чёрного неба
Гигантский распластанный ворон.
Не укради меня, ворон,
У этих степей!» [10]
Образ чёрного ворона, который всегда появлялся над трупами погибших после боя, стал для Михаила Сопина символом убитого детства и символом горя и плача по погибшим на полях сражений.
Только траурный ворон
Над детством распятым кричит. [6]
Примечательно, что на гербе и на флаге города Грайворона изображён чёрный ворон, потому что название своё город получил от лесного урочища Грайвороны, где всегда было много ворон. Чёрный ворон – символ мудрости и долголетия, он же - чёрная тень над усыпанным трупами полем.
Над Россиею ворон,
Стал спутником русского поля . [6]
Здесь вырисовывается и второй символический образ– русское поле. Поле, как образ малой родины – курско-белгородско-харьковской земли, к которой поэт относился с нежностью и любовью.
Ты откликнись мне, пашня,
Какая ты в дождь голубая! [9]
Поле,
Полюшко послевоенное...[9]
Миша очень любил лошадей. В те времена лошадь была основным помощником крестьянина. Но для Миши – это друг, опора. Трогательные и нежные строки рассказывают об отношении к лошадям:
Я бежал под навес,
И лошадкины губы доверчиво,
Чуя гибельный гон,
На моей замирали щеке[10]
Михаил Сопин музыкально одарённый человек. Многие его стихи хорошо поются, причем народную песенную традицию мы слышим, вникая в смысл стихов. Стихи его, как народные русские и украинские песни, песни донских казаков - то глубокие раздумья, то плач о потерянных родных, то невыразимое горе раненой души. В своих дневниковых лагерных тетрадях он пишет: «Боже, как я люблю музыку! Опять Шопен не даёт писать. Заплакать, что ли…»[8]. Свои стихи поэт любил петь сам.
Татьяна Сопина пишет: «Песни на стихи Михаила сочинял не только он сам. В моей брошюре «Песни. Романсы» упоминаются имена авторов музыки Константина Линка, Веры Бузыкаевой, Екатерины Голицыной (бард из СПБ), Павла Малышева… «Вниз по речке – закат…» сочиняли вместе Михаил и исполнитель Владимир Громов. Большую музыкальность текстов отмечали: заслуженная артистка России Елена Распутько (Вологда), артист Большого театра Виталий Бакуменко (он сам написал семь романсов на его тексты)».
Мелодичность стиха Михаила Сопина просматривается и в стихотворной форме. Учёные-литературоведы давно ищут смысл в подборе поэтами того или иного размера стиха. Думаю, что поэт Сопин подбирал размер своих стихов интуитивно. Уровень талантливости определяется умением чувствовать поэзию, ритм, размер стиха. Это удаётся только музыкально одарённому человеку, каким и был, несомненно, Михаил Сопин.
На первый взгляд у стихов Сопина – короткая рубленая строка, в которой резче выделяются ударные звуки. Но внимательно присмотримся к строфе в этом стихотворении:
у-па-дУ, у-па-дУ, по-це-лУ-ю ро-дИ-мый по-рОг.
мне не стЫ-дно: пу-сть слЁ-зы бе-гУт, за-пе-кА-ясь в пы-лИ.
я про-пОлз на ко-лЕ-нях по-слЕ-дни-е дЮ-ймы до-рОг,
хо-ро-нЯсь от про-хО-жих, чтоб спрЯ-тать, как сЕрд-це бо-лИт.
Пятистопный анапест для этого стихотворения выбран не случайно. Семантика этого размера помогает выразить порыв души, невероятное напряжение нечеловеческой страсти. Каждый третий ударный слог - выдох, всхлип, стон человеческой души, накопившейся и вскипевшей боли: «упадУ, поцелУю, пусть слЁзы бегУт, запекАясь в пылИ». Зачем Сопин разбивает строфу на короткие строчки, разделённые одна от другой паузой? Пауза – для выдоха, иначе не прочтёшь, потому что всё стихотворение – это сдавленные рыдания, неописуемая мука.
Вчитаемся в стихотворение «Август»:
мЕ-длен-но пА-да-ет в зЕм-лю крес-тОм ко-ло-кОль-ня
пА-да-ет вЕч-ность на бЕ-лы-е лИ-ца сол-дАт
Ог-нен-ным бЫ-ло в том Ав-гус-те нЕ-бо и пО-ле
крАс-ны-е трА-вы и крАс-на-я в рЕч-ке во-дА
В этом стихотворении узнаём пятистопный дактиль, который опираясь на первый ударный слог, мощно и торжественно передаёт замедленные кадры хроники августа 1943 года. Он звучит печальной траурной речью, закладывая уши вечностью могильной тишины. Прислушаемся, как сам поэт расставляет акценты в этом стихотворении (есть звуковая запись на диске. Становится понятной разбивка на короткие строчки – для подчёркивания паузой более сильных ударных слогов, они бьют по нервам так, что душа сжимается от ужаса и «вдруг задыхается, раздираемая сотнями криков».
Пятистопные трёхсложные размеры утяжеляют стих, делают строку длинной и это оправдано смыслом стихов: тяжёлое гнетущее чувство утраты или страстный порыв на пределе человеческих сил, захлебываясь от рыданий. Разбивка её на более короткие строки, иногда до одного слова, создаёт впечатление как от тяжелых ударов колокола, тревожное и давящее. Но в целом стихи не теряют своей мелодичности и страстного порыва, торжественности и молитвенности.
По определению Галины Щекиной, стихи Михаила Сопина - это «крик и молитва». Но молитва в его стихах своеобразная. Это не общение с Богом как в молитве: с кротостью, покаянием и раскаянием. Сила его стихов - непримиримая боль. «За что?», - главный вопрос. Молитвенная форма - обращение. И ещё сострадание. Это чувство христианское, а больше народное. Чем тяжелее живёт человек, чем глубже его страдания, тем больше он сочувствует другим.
Ещё ребенком Миша рано понял смысл беды. Страшная тень сталинских репрессий ещё в 1937-ом коснулась семьи, и как-то тревожно звучат строчки:
Поклон семье
Поклон родному дому –
Сухой земле,
Где прежде дом стоял,
Где под окошком
В вишнях
Птичий гомон
Живой
Живая
Слушала семья [10].
Арестован отец, через год освобождён, но умирает от скоротечной болезни лёгких, по-видимому, от туберкулёза. Вспоминает племянница поэта Инна Борисовна Титова-Прошутя, со слов своей матери, сестры Михаила Екатерины: «Дедушка был арестован в 1937 году, через несколько месяцев освобожден. Умер от туберкулеза и был похоронен с воинскими почестями коллективом танкового завода. Мать на похоронах присутствовала, а Мишку не взяли - маленький».
Приближался страшный 41-й год!
Жизнь была ещё вечностью.
Сердце не знало тоски.
Над осенними вербами
Птицы летели,
Летели,
В чистом небе вечернем
На степь развернув косяки [10].
Закачалась земля.
А потом
В тишине
Кто-то просто
«Умираю…» – сказал.
(Я скорее прочёл по губам).
Начиналась война.
Счёт иной
Открывала судьба.
Война сокрушила надежды, убила детство, смешала с землей города и сёла, уничтожила миллионы жизней, заставила замолчать песню.
Перед тьмой грозовой…
Смолкла песня.
И лязгнули траками.
Взрыв округу потряс:
Рухнул храм.
Пала пыль по росе.[10]
С поразительной точностью одиннадцатилетний мальчишка Миша Сопин запоминал происходящие вокруг события. Сопоставляя его стихи с воспоминаниями очевидцев и архивными источниками, восстанавливаешь картины начала оккупации Белгородчины, событий осени 1941.
Пахло гарью и горечью
Поле под Красной Яругой.
Крестокрылые
Небо взорвали,
Мою тишину. [10]
По скупым рассказам Михаила Сопина [13], в начале войны он находился в Харькове.
Немцы бомбили город уже с конца июля. Вследствие того, что Харьков – огромный железнодорожный узел, уже в августе город наводнили беженцы. К 15 сентября 1941 года после захвата немцами Киева нависла реальная угроза быстрого, в два-три броска захвата Харькова. 16 сентября было объявлено об эвакуации из Харькова крупных хозяйственных объектов и населения [14]. Семья Сопиных отправилась в Ломное, где казалось спокойнее. Из воспоминаний Михаила Сопина и его стихов перед нами открывается страшная картина отступления наших войск и движения толпы беженцев из-под Харькова:
Я шёл в ненастья той поры,
Когда страна была в несчастье
С коротким именем –
Война.
И я –
Под бомбами,
За мамой
Кричал в пространство:
«Отче наш!»
Но отче
Изгнан был из храма.
Ползли не русские кресты,
Глотали танки жизнь и вёрсты…[10]
По воспоминаниям Михаила, они бежали в одной массе с солдатами. Причем он называет движение колонн беженцев и солдат «бегом исхода» [13].
Я помню –
Вот такой же день,
Тянулись беженцев обозы
Через разъезженную озимь
В тревогу мокрых деревень.[10]
Миша был ранен осколком в голову, из-за сумятицы он оказался западнее Харькова под Богодуховым, потом снова шли в толпе. «Если бы нас тогда остановили, мы бы, наверное, умерли на месте. Фашисты нагнали нас, утюжили танками. Разорванные, раздавленные дети... Упёрлись в реку, горел мост. Солдаты наспех сколачивали плоты, на них прыгали люди с детьми, плоты переворачивались. И все это под бомбежкой...». Было до того страшно, что иногда «завидовали мёртвым» [13].
Под этим небом
В этом поле
Кому кричать?
Мы все равны,
Едины и судьбой и болью.[10]
Образ войны, написанный Михаилом Сопиным - страшное жуткое чудовище, пожиратель жизней и времени.
Слепой, истошный вопль в овсе –
Шли танки с трёх сторон.
Давили, били, рвали всех
Без всяких похорон.[10]
В стихах поэт молит кого-то: «Подмените меня, замените», плачет по «обгоревшему детскому счастью», горько сокрушается: «Скольких мы оставили убитыми, так и не успев похоронить», предупреждает:
«Все игрища взрослых на свете
проходят по детским костям»[10].
Устал… усталости конец –
Убитых братьев зов.
И пил в одиннадцать сырец
С багровою слезой.
Мне шёл одиннадцатый год,
И не моя вина,
Что не дошёл он – что его
Оборвала война.[10]
Мне говорят:
«В стихах не плачь!»
И сразу вижу их:
Идёт со шмайсером палач…
«Их шиссен» - не живи»[10]
«Их шиссен» в переводе с немецкого: «Я стреляю». В этих скупых словах чётко виден образ врага, пришедшего на нашу землю с оружием в руках, чтобы убить всё живое:
Я помню –
В зареве костра
Гортанные чужие речи,
Что миром будет
Править страх,
Сердца и души искалечив.
Так будет длиться –
К году год,
Чтоб сердце праведное
Сжалось.
Любовь
Навечно отомрёт
И предрассудком
станет жалость..[10]
Так образно поэт описывает идеологию фашистов: убить все человеческие чувства и главное из чувств, основу всей жизни – любовь.
Добравшись до Ломного, семья Сопиных не ушла от войны.
Село Ломное, Головчинский лес стали очередным «котлом» - местом, через которое с 18 по 25 октября 1941 года с ожесточёнными боями выходили из окружения части 1-й гвардейской стрелковой дивизии под командованием генерал-майора И.Н.Руссиянова (16).
Ни седоков,
Ни окриков погони –
Видений бег?
Сквозь лунный хуторок
В ночное поле
Скачут,
Скачут кони
В ночное поле.
В призрачность дорог.
Вбирает даль,
Распахнутая настежь,
Безумный бег,
Срывающийся всхлип.
Им несть числа!
Ночной единой масти
Исход коней
С трагической земли.
Из архивов (ЦДНИБО, ф. 7, оп. 1а, д. 11, л. 59) [4]:
"30 сентября Курский обком ВКП(б) и исполком облсовета депутатов трудящихся приняли решение о проведении эвакуации общественного скота колхозов, совхозов и других государственных организаций в Ивнянском, Краснояружском, Ракитянском, Грайворонском, Борисовском, … районах". По рассказам очевидцев подлежащий эвакуации скот попадал под бомбёжки и разбегался, в поле бродили беспризорные раненные лошади. Скорее всего, этих бесхозных испуганных коней видел Миша, они и стали видениями поэта Михаила Сопина[19].
Кроме того, 1-я гвардейская дивизия участвовала в боях на Белгородчине в составе 2-го кавалерийского корпуса. По свидетельству генерал-майора Руссиянова «гужевой транспорт был единственной тягловой силой, так как из-за постоянных дождей дороги раскисли и весь автотранспорт, артиллерийские установки приходилось буквально выносить на руках из-за раскисшей от постоянных дождей грязи» [16].
Дождь 41-го года в стихах Михаила Сопина встречается довольно часто:
...Дым над осенью,
Резкий и синий.
Едкой гарью
Октябрь напоен.
Дым. И дождь
По военной России,
Проникающий в сердце мое.
Дождь:
По горьким солдатским усмешкам,
По глазам,
По стальному стволу.
Догорают избы головешки.
А над полем – кувшин на колу...
Кони. Кони.
Блестят, как тюлени.
Где-то справа машины гудят.
Прикрываю руками колени,
Меж лопаток –
Мурашки дождя…
Здесь опять мокрые, блестящие кони, где-то гудят машины, полуразрушенная горящая деревня, и мурашки дождя заставляют зябко ёжиться от ледяного холода ужаса, страданий и горя.
«Едкая гарь» расползалась от сожжённого хлеба, который уничтожали административные органы, чтобы он не достался врагу.
Из архивных источников (ЦДНИБО, ф. 1140, оп. 1, д. 43, лл. 1-3) [4]:
"На 19 октября 1941 года в г. Грайвороне основное оборудование сахарного завода «Большевик» эвакуировано, котлы взорваны. Паровая и вальцевые мельницы в Замостье и Новостроевке сожжены. На пункте заготзерна на станции Хотмыжск 18 октября сожжено вместе со складами 2600 т зерна. Сожжено также 450 т сена. На нефтебазе уничтожено 20 тонн нефти и дизельного топлива. Наиболее ценное оборудование Головчинского сахарного завода было снято и вывезено на станцию Хотмыжск. Но эвакуировать его вглубь страны не удалось, и при подходе врага склад с оборудованием был сожжён».
Станция Хотмыжск находится в 4-5 км от с.Ломное на железнодорожной ветке Харьков-Готня. Дым и гарь от станции доходил до Ломного.
В известном стихотворении «Пехота» Михаил Сопин с удивительной точностью описывает бой у деревни Тополи, которая находится в 4-х километрах от с.Ломное. Моей задачей было выяснить, какая же пехота приняла бой у деревни Тополи, который видел или о котором слышал мальчишкой Миша Сопин.
Пехота
…За сто шагов до поворота,
Где Ворскла делает дугу,
Далёкой осенью
Пехота
С землёй
Смешалась на бегу.
И стала тихой и свободной,
Уйдя в прилужья и поля
Сырой земли
С преградой водной
У деревеньки Тополя.
Деревни Тополи и Антоновка вместе с селом Головчино образуют единое поселение, между ними почти нет границ. В районе стыковки деревень Антоновка и Тополи река Ворскла делает большую дугу, ограничивая с юга огромные луга. С севера - высокий холм. С востока к лугу примыкает урочище Головчинский лес, который тянется до с.Ломное на 4 км. Вот здесь, в дуге Ворсклы и был бой. (Фотографии и карта в презентации "Сопинские места на Белгородчине" на моём сайте http://adel.ucoz.net).
Из доклада генерал-майора И.Н. Руссиянова мы находим подробную информацию, что же происходило 19-23 октября в этих местах (16).
1-я гвардейская стрелковая дивизия под командованием генерал-майора И.Н. Руссиянова, в составе которой находился внештатный 4-й Воронежский добровольческий полк, отходила через Грайворонский район Белгородской (тогда ещё Курской области) в результате Сумско-Харьковской оборонительной операции на новые оборонительные рубежи восточнее города Белгорода. Отход частей дивизии происходил через деревни Замостье, Антоновку, Тополи и Ломное.
К 12.00 часам 19 октября немцы заняли город Грайворон и по автотрассе (большаку) двинулись на Борисовку параллельно движению дивизии Руссиянова. Нашим войскам приходилось двигаться под постоянным обстрелом немецких танков, находясь под прикрытием берегов реки Ворскла. Другая часть противника, силою до полутора полков с обозами, двигалась по северному маршруту: Косилово, Ивановская Лисица, Ломное, пытаясь завершить окружение. С наступлением темноты 19.10.41 г. 1-я батарея 34-го артиллерийского полка на механизированной тяге прошла по лесной тропе через Головчинский лес и сосредоточилась в с. Ломное на высокой опушке. Этот холм хорошо просматривается из окна дома Долгарева В.П.(Фотографии также можно посмотреть на моём сате в презентации "Сопинские места на Белгородчине"). К этому же времени на северной окраине Ломное до двух рот пехоты немцев расположились на ночлег.
На рассвете 20.10.41 г. между 1-й батареей 34-го артиллерийского полка и немцами завязался бой. Бойцы 1-й батареи 34-го артиллерийского полка вынуждены были прямой наводкой расстреливать дома, в которых засели автоматчики, стрелявшие из окон.
Деревня горела. В стихах фраза: «Догорают избы головешки. А над полем – кувшин на колу...» скорее всего об этих днях. Кувшин на колу здесь не образ – это яркая картинка из памяти. Бой начался с рассветом, люди прятались в подвалах, когда уж тут снимать кувшины с кольев забора.
Имея численное превосходство и хорошо оснащенные автоматами и минометами, немцы, уничтожив значительную часть орудий и расчётов, в том числе и командного состава артиллеристов, овладели селом Ломное. Остатки личного состава батареи, испортив материальную часть, отошли на Хотмыжск и вынесли из боя тяжело раненного комиссара Лобенко.
Без слов, без гранат, без атаки,
Вслепую – какая там связь! –
Ложились под бомбы и танки,
Российской землёй становясь. [10]
Кольцо окружения замкнулось в Ломном. В окружении оказались: 355-й стрелковый полк, химическая рота, 46-й гаубичный артиллерийский полк, штаб дивизии, отдельный батальон связи, батарея начальника артиллерии дивизии, отдельный зенитный артиллерийский дивизион, 1-й и 2-й батальоны 4-го Воронежского добровольческого стрелкового полка, 883-й стрелковый полк. Группа Карташева, группа Егорова, отдельный дивизион ПТО, дивизион Ростовцева, обоз и 3-й батальон 355-го стрелкового полка организовали круговую оборону урочища Головчинский Лес, ведя в основном бои в Замостье, Ивановская Лисица, на западной окраине села Ломное.
Ночью с 21 на 22.10.41 г. Руссиянов принял решение (боевой приказ № 55 от 22.10.41 г.) начать выход частей из окружения в ночь с 22 на 23.10.41 г. двумя колоннами.
К 18 часам 22 октября отдельные группы автоматчиков и до батальона пехоты прорвались на западную опушку ур. Головчинский Лес. Посланные разведчики для связи с группой Карташёва цели не достигли ввиду сильного огня автоматчиков.
В пилотке со звездой зеленой,
В х/б, каленом добела,
Я полз и плакал, в жизнь влюбленный,
По роще, прахом запыленной,
Где рота смертная легла... [10]
Западная опушка урочища Головчинский лес примыкает к деревне Тополи, возможно группа Карташёва, к которой не добрались разведчики генерал-майора Руссиянова – это и была та пехота, о которой рассказывает нам Сопин. Но однозначно то, что это были солдаты 355 – го полка 1 гвардейской стрелковой дивизии и 4-го Воронежского добровольческого полка.
«Солдаты 41-го года, сложившие свои головы на алтарь грядущей Победы» навсегда оставили свой неизгладимый след в душе Михаила Сопина, с ними связаны его боль, за них плачет его душа.
За живых,
За погибших когда-то,
Ставших пеплом
В пожарищах битв..
В том же 31-ом выпуске "Сборника боевых документов Великой Отечественной войны" находим справку о численности дивизии И.Н.Руссиянова на 16 октября 1941 года до окружения: 9401 человек. А в докладе Руссиянова на 27 октября в выводах записано: "Боевой состав батальонов составляет на сегодняшний день в среднем 40-50 человек. Дивизия в данный момент имеет всего только 586 активных
И сегодня о них, как и Михаил Сопин, я молчать не могу. Их кровью обильно полита моя земля. Сколько их? Тысячами они остались лежать без погребения, непомянутыми, неизвестными. И сейчас на братских могилах не найти их имён. Ни на одной братской могиле Грайворонского района нет даты захоронения 1941 года. Все захоронения датированы 1943 годом.
У глухого предместья –
Где дымился большак –
Поднялась
В поднебесье
Чёрным взрывом
Душа.
Даже столбик
Не воткнут
В могильный провал.
Проросла
Сквозь пилотку
Бессмертник-трава.
Глухое предместье у большака – это о той же деревне Тополи, или Замостье, Антоновка, Головчино. Мы должны восстановить справедливость и по достоинству оценить их страдания. Без них не было бы Дня Победы:
И тягостно от лжепричастья
Словес:
"Никто не позабыт!"
Кричу,
Но мне не докричаться:
Кровавым грунтом
Рот забит.
И слышу без вести пропавших,
Их мысли шепчут ковыли:
Ответь, что там за жизнь
У близких наших?
Скажи,
Не зря мы полегли?..
Все стихи Михаила Сопина о войне написаны на высочайшей ноте сострадания ко всем, кто претерпел адские муки, соприкоснувшись с той войной. Состраданием продиктованы все слова о мальчишках послевоенных лет:
Боль и правда –
Заплата к заплате.
С переломами давней вины
Он живёт во мне,
Мальчик в бушлате,
Напряжённый,
Как совесть войны.
Мальчишки военной поры, мечтавшие о подвигах и славе, отчаянно бросавшиеся в огненную лавину войны, бездумно рисковавшие своими жизнями, испытавшие чувства мучительного голода и смертельного страха, видевшие кровавую мясорубку массового убийства, пытались не только выжить, но ещё и что-то делали: помогали раненым, были проводниками для выходящих из окружения, собирали оружие, пытались достать еду. В деревне все, кто помнят Мишу Сопина говорили нам: «Баловный был..». В слово «баловный» деревенские жители вкладывают смысл, как неуправляемый, сам себе хозяин. Бездумная храбрость, попытка самоутвердиться, мальчишеская тяга к оружию рождалась не из-за идейных порывов, а из -за вируса романтизма, заложенного в основе мужской натуры. Тяга к оружию, взрывам, огню... А тут чуть копни, достанешь и порох артиллерийский, и патроны, и гранату, и мину, а подчас и автомат, винтовку...
Подрывались,
Пропадали.
Стыли.
Многих ветер в поле отпевал.
Даже до жестокости простые
Жизни той не выразят слова.
Жил и я.
Страдал,
Как всё живое.
Вот так и «разметало сиротские рати по разломам военной земли», но сколько бы потом не выпало бед и горя, душа осталась «вольна, как в небе птица».
Сын своих степей поэт Михаил Сопин не может забыть «запах русских сёл, родимое, не выцветшее детство». Он не отделяет себя от России, он – маленькая искорка, живая частица своей родины.
И хочет помочь всем, как в стихотворении "Корова".
Дым ползёт от хвороста сырого,
Виснет на кустах невдалеке.
Бабкина пятнистая корова
Тащит в дождь меня на поводке.
Листика коричневого орден
Прилепился на её губу,
И слезинки катятся по морде
За мою сиротскую судьбу.
Я гляжу надуманно-сурово
И в который раз, кривя душой,
Говорю ей: «Ты не плачь, корова,
Ты не плачь... Я вырасту большой!
И тогда ходить тебе не надо,
В вымокшее поле глаз кося,
Да и мне в колдобинах не падать,
В сапогах солдатских грязь меся».[9]
В образе коровы угадывается малая родина, которая тащит мальчишку в дождь - в холодную, промозглую серость жизни, и плачет над его и своей горемычной судьбой. А взрослый поэт, стиснув зубы и кулаки, сквозь сдавленные рыдания утешает её (и себя), обещая, что когда он вырастет большой (когда вместе со всеми прозревшими он поднимется над людской злобой и низостью), он сможет изменить этот мир и не «падать в грязь». Но с горечью он признаётся нам, что сам в это не очень верит.
В стихотворении "Хлеб" поэт отдаёт дань русским женщинам, преклоняясь перед их тяжкой судьбой и нечеловеческими силами.
Век от веку,
Родные,
Как водится
Вам нельзя
Уставать и болеть!
Дорогие мои богородицы,
Берегини российских полей…
После освобождения наших сёл от фашистов, в деревнях оставались в основном женщины, старики и дети. А надо было жить, сеять хлеб, отстраивать разрушенное жильё, помогать фронту.
Слёзы вдовьи
Везде одинаковы.
Но тогда,
Когда бился народ,
Вы по-русски,
Особенно плакали,
На сто лет выгорая вперёд.
Машин не было совсем, а из тягла – только коровы. Обучить же корову ходить в упряжке было делом непростым, требовавшим больших сил и терпения. Но чаще всего не было и коров.
Шаг за шагом
Без крика - безумия
На валёк налегали вдвоём..
Женщины надевали на себя упряжь и, (как только не сходили с ума от нечеловеческих усилий!), тащили плуги, пахали землю. Поднять всю землю, конечно, было невозможно. Плохое качество семян, плохая обработка земли, многочисленные сорняки, несвоевременное проведение работ – все это сказывалось на урожае. В 1944 году и в последующие годы были низкие урожаи, особенно в засушливые 1946-1947г.
Из документов Белгородского архива :
«На 26 августа 1944 года. Во время военных действий, развернувшихся на территории Курской области в июле-августе 1943 года, были сожжены и разрушены жилые дома, амбары и сараи колхозников. В настоящее время пострадавшее население проживает в погребах и
землянках, что создаёт угрозу распространения эпидемических заболеваний».[ ЦДНИБО,
ф. 15, оп. 1, д. 104, л.49.]
«Август-сентябрь 1944 г. В 4-х колхозах Белгородского района не было выдано на трудодни ни одного грамма хлеба ; в 13-ти колхозах было выдано от 100 до 200 г хлеба; в 11-ти колхозах – от 200 до 500 г. Однако, даже выданный хлеб обеспечивает существование колхозников всего на полмесяца» [ЦДНИБО, ф. 4, оп. 1, д. 231, л.27].
Люди вспоминают, как работали «за палочки», Обычно на трудодень приходилось 200 – 300 г зерна и копейки деньгами, которые практически не платили. В основном жили за сч`т своего приусадебного участка. С него и питались, и платили налоги, а также военные займы. Но какие бы трудности и лишения не переносили люди, они с ними мирились, так как понимали, что это нужно для победы над ненавистным врагом. А ради этой цели народ был готов на любые жертвы.
Невозможно спокойно смотреть на обветренные, иссохшиеся, в морщинах лица, на руки - в трещинах и мозолях, наших стариков, переживших войну и послевоенные годы. Когда представляю себе, как они впрягались вместо лошадей, тянули плуг, "на валёк налегая вдвоём", как месили грязь, как молотили снопы цепами, задыхаясь от пыли и от жары, я тоже хочу крикнуть: "За что?". И как небрежно сегодня мы относимся к хлебу! Моя бабушка говорила: "Ему, хлебу, обидно за то, что он так мало стоит". За такой труд надо много платить, а мы за цветные картинки-переводнушки платим больше. Нынешним летом я видела, как хлеб сгорел от засухи. В нашей деревне все женщины плачут и бояться, что будет голод. Они до сих пор боятся голода, считают, что это самое страшное. Они помнят рассказы своих родителей о голоде и о войне. Нам трудно их понять, но мы должны понять и помнить.
До сих пор
Под железными зубьями
Разбивается сердце моё.
Бороздою
И пристяжью пройдено –
Тот не знает,
Кому не пришлось.
Не познав
Родословную Родины,
Не поймёшь
Родословную слёз.
Свою жизнь и своё творчество Михаил Сопин понимает, как необходимость видеть и мыслить: «Я буду жить и писать, писать и жить. Величие поэта не в том, чтобы попугивать правительство полунамеками и потешать публику полупонятной полуправдой, а в том, чтоб, оторвавшись от мертвого груза времени, упасть лицом между тем и другим, по которому пройдет и не погибнет живая человеческая мысль
Пусть жизнь моя
Темна и нелегка,
Пусть я сейчас для многих не потребен,
Но убежден, что буду жить в веках
Одной из звезд
В печальном русском небе».[10]
ВЫВОДЫ:
Чтобы понять «родословную слёз» Михаила Сопина, надо изучить и понять
родословную своей Родины, её историю. А она полна драматичных разломов и поворотов.
Исследования полностью подтверждают гипотезу о том, что творчество поэта Михаила Сопина прочными нитями связано с белгородским краем, народными и историческими традициями Белгородчины. В то же время художественные образы и детали в стихах Сопина правдиво описывают исторические события, очевидцем которых он стал, в том числе и в свои детские годы на грайворонской земле, на моей Белгородчине.
Поэзия Михаила Сопина пронизана нежной любовью к своей малой родине, к России. Его стихи, навеянные традициями народной культуры, - это плач, мольба и пророчество. Плач по всем убитым, униженным и искалеченным. Мольба, вознесённая к нашему разуму.
Не к разгулу я, край мой,
Не к бунту тебя призываю,
К состраданью, к свободе,
На исповедь кличу сердца. [6]
Он хочет нашего спасения, обнажая бесчисленные беззакония и преступления того времени, в котором ему пришлось жить – с 1931 по 2004 год.
Михаил Сопин с болью и страстью призывает нас осмыслить, кто мы, и зачем пришли на эту землю:
Мы - родня на Земле.
И Земля нам на время дана.
На Голгофу идущих
Беру я душой на поруки.
Жизнь - одна.
И Любовь.
Кровь - одна.
И Свобода - одна. [6]
Двадцатый век стал веком величайших достижений человеческой мысли и веком двух мировых войн, унёсших непостижимо огромное количество жизней. Это век бесконечных разговоров о правах и свободах человека и век разгула терроризма. В этом порочном мире, где столько зла, унижений, скорби и грязи, ещё может вырасти и расцвести цветок любви. Но это случиться только тогда, когда мы все свернём с гибельного пути разрушения нас самих.
Михаил Сопин пытается открыть в тайниках нашего сердца нечто несравнимо высшее, что доступно нашим внешним чувствам, как будто предвещает нам грядущую силу, которая когда-нибудь станет нашей.
В этом трепетном мире,
По сути своей не жестоком,
Осеняю признаньем
Травинки, пичужек, зверье.
Всех живущих прошу,
На все три стороны от востока:
Защитите Любовь!
Иль распните меня за нее. [6]
Он хочет нашего спасения, поминая всех, кто погиб, сострадая всем, кто пережил ужас войны и сталинские репрессии:
Услышь своих, Россия, неотпетых,
Кто не дополз, упал, не додышал. [6]
Сострадание Михаила Сопина – это способность предчувствия бедствий, которые могут постигнуть других, это как пророчество для нас и будущих поколений.
Неужель по команде:
"Зло кончилось! Будьте добрей!"?
Можно вывеску "Рай"
Нацепить на духовную пропасть?[6]
Единственное, в чём ошибся Михаил Сопин, так это в строчках «Не виноват, что нет тебя, моё родное захолустье». Село Ломное - Ведилино не исчезло и перестало быть захолустьем. Почти вс` здесь давно распланировано, обустроено, распахано, засеяно. Хорошие дороги, выложенный цветной брусчаткой центр, ухоженные деревенские дома. Село разрезает надвое глубокий яр. Центральная часть села лежит в низине, а улица Пролетарская расположилась на взгорке, откуда открывается живописный вид на красивый пруд, на заливные луга и холмы, где начинается Головчинский лес, укрывший в себе тайну октября 1941 года. Михаил Сопин своими стихами и воспоминаниями приоткрывает завесу этой тайны, рассказывает «родословную слёз» нашей родной земли.
В воронках, у стенки,
Во рвах, на холмах, у рябинки –
По отчему краю
Без вас не отыщешь версты:
Могилы забвенья,
Фанерные звездочки, бирки,
Крест-накрест березы
И русские в поле кресты.[9]
Поэт Михаил Сопин состоялся благодаря поддержке своей жены, журналистки Татьяны Сопиной. В литературных кругах её называют «декабристкой». Она хранит и размещает в интернете творческое наследие большого поэта. Неоценима её помощь в написании и данной работы. А девизом для меня служат её напутствие ко мне и моим сверстникам:
«Дорогие ребята! Когда-то Михаил Николаевич написал:
«Я ветры прошу,
ребятишек прошу:
«Осторожно
касайтесь камней,
чернобокой ракиты и трав.
Здесь – думы страны,
без чего вам прожить невозможно…»
И вот он услышан. Берегите это состояние, возьмите его с собой на долгие годы, не потеряйте, не расплескайте. И земля, где подрастает такое поколение, благодарно отзовётся.
С уважением, Сопина Татьяна Петровна».
9 мая 2010 года в 11.08 час.
Перечень использованной литературы и источников:
1 . http://slovardalja.net, Толковый словарь живого великорусского языка В.И. Даля
2. Белгород в воспоминаниях белгородцев – составитель А.Н.Крупенков. – Белгород: Константа, 2008.
3.. Веретенников И.И. Народное музыкальное творчество Белгородского края: - Издательский дом “В. Шаповалова”, Белгород, 2000. – 186 с.
4. Война как она есть, Архивный отдел Белгородской области
5. http://godsbay.ru/slavs/lada.html Мифы народов мира
6 http://www.stihi.ru/2004/11/17-374. М.Сопин. Поэма «Агония триумфа»
7. http://www.stihi.ru/avtor/sopina страница Татьяны Сопиной на портале Стихи.ру
8. http://www.proza.ru/2006/01/02-230 Т.Сопина. Мальчик с огненной дуги
9. http://stihi.ru/avtor/sopin страница Михаила Сопина на портале Стихи.ру
10. М.Сопин, Т.Сопина. Пока живёшь, душа, люби. Благотворительное издание в пользу жертв Чернобыльской катастрофы. – США. Чикаго, 2006. (находится на хранении в Литературном музее г. Белгорода по адресу: г. Белгород, ул. Преображенская, д. 38)
11. Михаил Сопин крупным планом. (Сборник, выпуск 2: статьи и отклики о творчестве М.Сопина). Составитель Сопина Т.П., редактор Донец С.П., - Вологда: изд-во «Свеча», 2007. -76 стр.
12. http://ckop6b.narod.ru/sopin.htm#1 Страница памяти Михаила Сопина
13. http://www.proza.ru/2009/12/05/645 Галина Щекина. Сопин.
14. http://vosrp.narod.ru/bibla/belive.htm Т.Сопина, М.Сопин. Пока живёшь, душа, люби.
15. http://dalizovut.narod.ru/okkup/ch_sep1941.htm Воспоминания полковника Н. Рудницкого, бывшего в 1941-м начальником мобилизационно-экономического отдела Харьковского облвоенкомата.
16. И.Н.Руссиянов. В боях рождённая. Военное издательство Министерства обороны СССР, М., 1982
17. http://www.golovchino-victory.narod.ru История села Головчино
18. http://grhist.narod.ru Сайт администрации г.Грайворона
19. http://www.graivpobeda.narod.ru Грайворонский район. Сайт управления образования Грайворонского района, посвящённый 65-летию Победы в Великой Отечественной войне.
20. http://ru.wikipedia.org/wiki Википедия. Свободная энциклопедия.