Я «врагом» отходил, отрыдал под гитару,
спирт разбавленный пил с конвоиром на пару,
снится шаткий барак и охранника поза,
и улыбки собак, захрипевших с мороза.
Неизбывной виной хлябь колымская снится,
постаревшей женой осень в окна стучится,
манит прошлого грусть, там бренчат на гитарах,
полупьяная Русь размышляет на нарах,
косит глазом в кустах недобитый подранок,
надоело во снах проезжать полустанок,
тепловоза дымок, и угрюмые лица,
снится мне василек среди рыжей пшеницы.
Тихий старенький дом, за столом отдыхаем,
кто сказал, что живем, мы опять выживаем,
желтый кружится лист – осень годы листает,
бывший строгий чекист мне портвейн подливает,
в переулках судьба мне погибель пророчит,
заржавела труба у Архангела ночи,
час еще не пробил, пусть не ищет охрана,
пей, Святой Гавриил, мне немножечко рано.
Бунтари-глухари на опушке токуют,
до медовой зори о свободе тоскуют,
не спасти, не помочь, память – тяжкое бремя.
Глухариная ночь. Глухариное время.
БАМ, г. Тында