а также о монадах и гонадах.
Из влажной Колхиды. Страбону. Спустя нисколько веков.
Сострадание вовсе не свойственно людям,
напротив, Страбон, даже вредно,
ибо сказано: не причиняйте добра, но предоставьте
больное больным, а мертвое мертвым
Кем сказано? Это не важно. Такая эпоха
Итак, приступаю.
Великолепен вольер в эпоху веселых хеопсов -
нагроможденье камней и бетонного бреда.
Великолепен вожак, восседающий на кумачовых подушках,
посреди ароматного корма.
Величавый примат, он позволяет
и женам, и детям любимым пребыть,
поглощая плоды вожделений,
в величии собственной тени.
Здесь нет и намека на доброту. но забота о собственном теле
/отсюда, Страбон, определи доброту/.
отметим также гносеометрию морды в узорах,
достойных крыла райской птицы, ведущую к паре
повелевающих глаз - началу преобладанья.
Державной поступью /не знаю, как тебе слово?/
он лениво обходит лабиринты случайных желаний.
В присутствии августейшем были покрыты
две покорные самки и непокорный самец
/повелитель всех жен и жена всех мужей - это о Цезаре, помнишь?
что, по сути, разрушило Рим/.
После трудов Августейший изволил откушать.
Что было ещё? Да, время от времени были движенья
тревоги, опасности, страха и блеска клыков,
что и поныне величается энтузиазмом, т.е.
преображением страха в браваду.
И вот, в одно из подобных мгновений.
мы оказались друг против друга:
два взгляда, два зычных клича. две сумасшедшие воли.
И что же?
Сей державный нахал, исчерпав аргументы
представил последний- свой красный резак
своё право продлиться в пространстве.
Опозоренный - в брюках! - в присутствии дам.
я был повержен.
Как здесь бороться, помилуй, Страбон?
P.S. Диоскурия ныне разрушена и погружается в море.
Обезьяны бежали в леса, уступая разумным.
Лишь в мирное время поет в нас природа -
в смуту же в нас говорит человек.
Пишу тебе в лодке, которая тонет.
С кем бороться, помилуй...
Salve, Страбон.