Струна, натянутая до предела,
Оборвалась вдруг, гриф перекосив.
Она фальшивить никогда не смела
В руках того, кто был честолюбив.
Но изменились правила игры,
И пальцы музыканта стали злыми.
Так не было да нынешней войны,
Душа и сердце не были пустыми.
Он «Лунную сонату» на струне
Всего одной играл на удивленье.
Но это было в той, другой стране,
Где пули свист не ранил вдохновенье.