М Бернес.
Всё хорошо прекрасная маркиза.
Моя пародия.
Такое нынче здесь кино.
Я вам по-прежнему пишу
и в первых строчках сообщу.
Мужья во власти, как всегда.
Раззява я, крадут они не я.
А в бизнесе их жёны, сыновья,
по-итальянски и по-русски мафия.
Такая нынче катавасия.
Бюджет им надо распилить,
людишкам мозги задурить,
чтоб жёнам снова подфартить.
Родню всю обеспечить госзаказом,
а то их бизнес позачахнет разом.
Народу пыль пустить в глаза,
всем напустить тумана.
Промыть, провентилировать мозги,
чтоб не было заразы.
Такие нынче метастазы,
страна больна проказой.
А в остальном всё хорошо,
Прекрасная Маркиза,
всё даже очень хорошо.
Такое нынче здесь кино
и здесь всё пропито давно.
Вина конечно не моя,
ведь я не пью совсем вина.
Трещит от рекламы голова.
Здесь бабы голые с экрана,
в постель к вам лезут сами.
И вас рекламой задолбают,
что он без «Виагры» встанет.
А если и стоял, то упадёт,
такой произошёл переворот,
сиё уже не первый год.
А если точно с той поры,
когда в Париж свалили вы.
А в остальном всё хорошо,
Прекрасная Маркиза,
всё даже очень хорошо.
Ведь здесь творится чёрти что,
кругом поборы сплошь за всё.
Одну религию сменили на другую,
о равенстве пред Богом все толкуют.
Одни жируют, лгут, воруют,
другие в халупе и на улице ночуют.
Детишек беспризорных просто тьма,
сплошь в бриллиантах мэрова жена.
За обучение, лечение, плати,
а безработных пруд пруди.
Зарплата просто мизерно мала,
а пенсия по-прежнему до малости смешна.
Здесь произвол бесправие, нищета,
в бомжах почти-что вся страна.
А в остальном всё хорошо,
Прекрасная Маркиза,
всё даже очень хорошо.
Не претендую я на роль Мессии,
мне просто больно за Россию.
Мне больно за страну чужую,
о ней я иногда горюю.
По вашей прихоти я в ней живу,
о ней я вам в письме пишу.
Я понимаю вам не до меня,
какого чёрта пёрся я сюда.
Погнался получить вашу любовь,
оставив отчий дом и кров.
Покинув всех своих друзей,
я получил страну распутных медведЕй.
Двойных стандартов дел, идей,
банкиров, олигархов и бля..ей.
А в остальном всё хорошо,
Прекрасная Маркиза,
всё даже очень хорошо.
"Зинуля шея, я же голова".
С Зинулей мы на выборы сходили, проголосовали, как всегда.
Пред тем мы по стакану накатили, башка трещала с будуна.
И закусили, как не закусить, не рукавом, придурки, огурцом.
Пивка немножечко глотнули, чтоб жабры промочить пред стаканом.
Потом капусточки немножечко, селёдка ржавая, та была опосля.
Мы спели про леса кудрявые, Ванька не в такт зараза подпевал.
А на участке, как обычно, Зинуля шея, я же голова.
Крутила мной она привычно, я в обморок чуть было не упал.
Мне лист подсунула какой-то, я помню, что-то там писал.
А наблюдателей не видел, вокруг шныряли мудаки.
В комиссии там тётки пожилые, а на столах какие-то листки.
Когда же к урне подошёл, заметил бычий глаз близ потолка.
Зинуля мне сказала, я смешён, рукою крутанула у виска.
Глаз от нахальства покраснел, ему я кукиш на прощанье показал.
Менты заметили заразы, оговорился, полисмены, бля.
Слегка по шее на поддали, летел я кубарем с крыльца.
Упал близ урны, вот паскуды и харю я слегка помял.
Домой вернулись в халабуду и стих об этом накатал.
Ворона, старая зараза, прокаркала, что я дурак.
Она на дереве сидела, когда я с выборов шагал.
Мышь из-под пола пропищала, что снова в ж..пу я попал.
Мне стало горько, грустно, я с горя залудил стакан.
Зинуля треснула мне скалкой и мне сказала я баран.
А Ванька тискал мою Зину, я под столом тогда лежал.
И в Гондурасе не штопают гандоны, ведь это вовсе не секрет.
Прошли выборы без выборов, так это жизни не конец.
Они начало жизни старо-новой, поищем снова мы в тоннеле свет.
Сказал мне бомж намедни, в своих мозгах поищем на товар ответ.
"Петух её сегодня не топтал".
Восьмое марта промелькнуло,
протесты смыла времени волна.
На кухнях народец по привычке,
рассольчик пьёт из стаканА.
Цветы немножко подзавяли,
трещит с похмелья голова.
А послезавтра на работу
и харя не смотрите на меня.
Всё покатилось вновь по кругу,
плакаты на помойку отнесли.
Там выбирали мы кого-то,
жаль выбирали вновь не мы.
Зинуля милая на кухне,
а в телике всё те же болтуны.
Мне надоели эти рожы,
я сдуру выглянул в окно.
Там бомж идёт с помятой рожей,
с горлА лакает гад бухло.
Жизнь снова в колее привычной,
за стенкой сволочной скандал.
На лестнице соседка курицей кудахчет,
петух её сегодня не топтал.
А наверху бренчит гитара
и хриплый голос с будуна.
Поёт страдания с накалом,
как волк когда взошла Луна.
А снизу битой звон посуды,
сквозь крики я убью тебя.
В России наступили будни,
ну, здравствуй, Родина моя.
"Туман над болотом стелется".
До осени погрязло всё в дремотине,
в суетном мире дней.
Мечтатели с идеями похерены,
болото засосало их.
Их разобщили и развеяли,
остался только миф о них.
Толпа народа разномастная,
от ней остался пшик.
Побегали с ненужными плакатами.
такое было и не раз.
Обиду выплюнули через зубы,
а злость осталась про запас.
Тот, кто кричал летать охота,
в болотной жиже сам увяз.
И только цапля одинокая,
вновь клювом щёлкнула разок.
Лягушка ножкой дрыгнула,
попав в разинутый роток.
Туман над болотом стелется,
в природе тишь, да благодать.
Лишь цапля на болоте одинокая,
идёт, как будто задом наперёд.
И клювом щёлкает уверенно,
отправив снова что-то в рот.
"Блин, не этому дала".
Вновь негаданно, нежданно, в гости к нам пришла весна.
Все букеты подзавяли, их помойка приняла.
Будни серые привычны, череда паршивых дней.
Праздник женский по привычке, отшумел, как смех и грех.
Лица женские статичны, в череде весенних дней.
Вновь пустые пересуды, про работу, про дела.
Манька замуж, нет, не скоро, блин, не этому дала.
У Лариски всё, как прежде и про тряпки, как всегда.
Ну, а Катька просто дура, и вообще она крива.
Стёпка в праздник, как обычно, хряпнул лишнего чуток.
И в салате по привычке, он проспал весь вечерок.
Васька к девкам приставал, да не с той дурак сплясал.
А, Иван, ну, что сказать, он ни рыба и ни мясо.
С ним ни спеть и ни сплясать, если только переспать.
Все зачуханы, синюшны, курят бегло на ходу.
Разговоры просто скушны, я в автобусе трясусь.
Снова, снова серы будни, а в душе поганкой грусть.
Март холодный месяц года, серых будней череда.
И под стать ему погода, снег посыпал, как в февраль.
Люди едут на работу, обсуждают всё, как встарь.
«Черти тоже везде схожи».
Будни серые обычны,
череда унылых дней.
Утро, вечер так привычны,
лица плоские у всех.
На работу и с работы,
мельтешат по всей стране.
Что-то где-то происходит,
только в толк я не возьму.
Лица плоские статичны,
для чего они живут.
Просто так иль воле Бога,
заведён сей механизм.
Лица плоские статичны,
чей же всё-таки каприз.
Спасть ложатся и встают,
вновь по улицам снуют.
Ходят в гости из гостей,
в череде унылых дней.
Для чего всё это нужно
иль кому, да и за чем.
Лица плоские статичны,
удалить их что ли всех.
Мысль такая, как зараза,
вновь свербит в моём мозгу.
Я не Бог, но чем-то схожий,
в компе я игру смотрю.
Комп статичен, как и рожи,
мне изрядно надоел.
И на улице все рожи,
как в компе все мельтещат.
Черти тоже везде схожи,
кто же всех везде создал.
Депресняк, хандра-зараза,
ветер воет за окном.
Серы дни, как метастазы,
чередою через дом.
Серы дни статичны, плоски,
жизнь, как плоская доска.
Грязны улицы и лужи,
все куда-то мельтешат.
Я от компа отлучился,
я по улицам шагал.
И на улице все лица,
безразличны и статичны,
как на улице весна.
Город сер и без тонов,
серо утро, сер и вечер,
в сером призраке домов.
Перекрёстки и бульвары,
серы призраки машин.
Бог забыл про жизни краски,
иль неведомый нам кто,
всё испачкал серой краской,
серу жизнь для нас слепил.
Кто же этот прощелыга,
нас всех в серых превратил.