Так громко, сильно и призывно стонешь ночью,
Что мне приходиться держать тебе рукою рот.
Ты извиваешься и рвешь мне спину в клочья,
Насквозь всю простынь пропитал с слюной соленый пот.
Совсем не помню, кто и что, когда готовил,
Но что-то все же ели мы с тобою в эти дни.
А помнишь, первым осквернен был подоконник,
И были с корнем вырваны и стоптаны цветы.
С тобой мы были неразлучны и любимы,
Я в душ, и ты за мною нагишом туда идешь.
Не знаю, как в безумствах тех остались живы,
А за окном, опять растаял первый снег, льет дождь.
Я только понял, что курить давно забросил,
А ты одела, непонятно для чего, носки.
Меня опять от осени трясет, морозит,
А ты мне предлагаешь прелесть окончания спины.