А он,значит, настолько жгуч и развязен,
что пальцы сами тянутся, воздух вязнет,
к нему приходишь - почти на праздник
заканчиваешь, правда, на похоронах.
он весь небрит, взъерошен, улыбчив,
игрив без меры, по имени кличет
и путает имя. в его обличье
сошлись матрос, философ, монах.
божественно груб, чертовски нежен,
как будто бегает по манежу,
и ждет, когда наконец-то срежет
порочный круг всех своих девах.
а эти толпятся за кругом арены,
смеются натужно, те режут вены,
эдакие недоделанные сирены,
животный его вызывая страх.
он пьет из горла и опять не хмелеет,
уже не надеется, но еще верит,
что круг разомкнется, второй акт отменят,
нетрезвый инспектор манежа поверит,
и сам его вынесет на руках.;