Колечко

Это должно было случиться. Их отношения давно зашли в тупик, и кто-то должен был поставить точку. Это сделала она. Было не сложно. Ни обид, ни упреков, ни малюсенького скандальчика – даже скучно!.. Чужие…
Закрыв за ним дверь, Марина усмехнулась – странно, что они вообще сошлись и так долго держались вместе. Слишком разными были. Она – романтичная, но довольно простая, в хорошем смысле слова, девушка, он – рубаха парень, его жизнь – компания друзей, тусовки, активность, нужная и нет… Жениться он не собирался, по крайней мере в ближайшие лет двадцать пять. Она тоже не торопилась, во всяком случае, за него… В общем, это был странный союз разных по духу людей. Если их что-то и связывало, это уже давно было в прошлом.
Марина вернулась в комнату и включила музыку. Постояла у окна,  впитывая звуки голоса любимой певицы, которые на время заполнили пустоту внутри. В воздухе пахло весной, снег ослепительно сверкал на солнце и постепенно таял. Услышав песню, в которой что-то говорилось о надежде и новой жизни, она включила режим бесконечного повтора и плавной, танцующей походкой с улыбкой, направилась в кладовку за миксером. Захотелось испечь торт в честь этой самой «новой жизни». 
- Так, где он у нас? – сказала она, оглядывая кладовку. – А, вот!
Доставая коробку, Марина случайно зацепила какой-то предмет, и он с грохотом упал на пол. Лишь через секунду она поняла, что это была небольшая жестяная шкатулка. Когда-то в ней были конфеты, потом она стала хранилищем детских сокровищ. Что там лежало теперь, она помнила смутно, потому что не заглядывала в нее уже очень давно.
Отложив миксер, Марина подняла шкатулку. Она была закрыта на замочек, и при падении из нее ничего не высыпалось. Со странной смесью умиления и любопытства в душе девушка вышла из кладовки в комнату, села на кровать и открыла изумрудно-зеленую коробочку. Там было много всякой всячины: фантики от конфет и жвачек, стеклянные бусинки, фенечки из бисера, которые классно плела однокашница Катя, календарик с Натальей Орейро, наполовину использованный набор переводных татушек, остатки маминой губной помады (сохранилась чудом!). Еще там была тетрадка-анкета с кучей дурацких вопросов, которую в школьные годы имела каждая уважающая себя девочка.
Тетрадь Марина изучала дольше всего. Пропустив первые страницы, где были вопросы анкеты и ее собственные ответы на них, она стала разглядывать страницы, оформленные ее подругами. Подруг у Марины было не слишком много, так как она не отличалась гиперобщительностью, но тетрадь использовалась несколько лет, так что исписана и изрисована была вдоль и поперек. Тут было все, что только можно вообразить! Там и тут страницы пестрели наклейками и рисунками, кое-где были отпечатки губ, оставляемые в качестве печатей, и еще много всего. Девушки, вспомните детство, и поймете, о чем я говорю.  Ну и конечно в анкете были излияния «юных леди», причем, частенько о том, о чем они имели еще довольно слабое представление…
Вдоволь начитавшись писанины своих подружек, вспомнив при этом кучу забавных историй из детства и удивляясь тогдашней их и своей наивности, Марина отложила тетрадь.
 – Да, - сказала она с грустной улыбкой. – Тогда мы еще верили в чудеса.
Вновь взявшись за коробку, Марина нашла  в ней еще несколько абсолютно бесполезных, но с точки зрения девочки-подростка, чрезвычайно ценных вещей. Вскоре на дне остался лишь маленький черный комочек, похожий на скукоженное насекомое. Приглядевшись, девушка поняла, что это такое, взяла комочек в руки улыбнулась, вспомнив, как он к ней попал.
В этот день все было как обычно. Школа – уроки, перемены, толпы учеников в коридорах. Весна, конец года, Марина заканчивала 4-ый класс. Конец большой перемены, Марина с подругами направилась было к классу, но у нее развязался шнурок на кроссовке. 
– Идите, я догоню,  - сказала она, нагибаясь.
- Привет, Мариш! – раздался голос над ее головой, когда подружки уже скрылись за углом коридора.
Марина подняла глаза и увидела знакомого мальчика семиклассника, жившего раньше с ней в одном доме, в соседнем  подъезде. Он с родителями недавно переехал, но школу не сменил, потому что остался в том же районе. Его звали Саша. Они немножко общались, по-соседски, как и их родители, поэтому ее не удивило его приветствие.
– Привет! – улыбнулась Марина. – Как дела?
– Нормально, - ответил он, хотя был немного бледен.
Марина управилась со шнурком и поднялась с корточек. Дальше все произошло так стремительно, что она не успела ничего сообразить. Сашу вроде бы кто-то окликнул, будто поторапливая, тот обернулся, крикнул «Иду!», схватил Маринину руку, молча сунул в нее что-то и пулей рванул прочь.
Ошарашенная девочка несколько мгновений стояла, чуть ли ни посреди школьного коридора, сжимая в руке странный предмет, похожий на ощупь на какое-то противное насекомое.
Злясь на Сашу за такую дурацкую шутку и почему-то все-таки перебарывая желание выкинуть немедленно эту гадость, Марина отошла к стене и раскрыла ладонь. В ней оказался не жук и не паук, а бесформенный черный комочек, состоящий из переплетения каких-то мягких и гибких пластмассовых нитей,  расправив который девочка увидела ажурное колечко-фенечку. Она видела что-то похожее у девочек постарше, но чаще эти украшения были длинными – их носили на шее. Она вопросительно обернулась, будто Саша еще стоял рядом, но увидела лишь редеющие потоки учеников. Поспешно спрятав «драгоценность» в карман, Марина последовала их примеру и пошла в класс. Подружкам она ничего не сказала, хотя они допытывались, почему она задержалась.
Теперь, спустя много лет, Марина тихо улыбалась, удивляясь, прежде всего, своей недогадливости, а еще своим комплексам, которые очень долго сковывали ее сознание.
Сейчас ей казалось вполне естественным предположить, что у Саши, возможно, была какая-то, пусть детская, но симпатия к ней. Тогда же ей это казалось бредом, потому что старшеклассники воспринимались младшими как отдельная каста. В их глазах они выглядели очень взрослыми, «крутыми».
Хотя… Ей он стал казаться взрослым и далеким именно после этого случая. И она, даже теперь, не могла объяснить, почему.
Несколько раз она собиралась с ним заговорить, спросить, что, в конце концов, это значит. Но, чем больше проходило времени, тем нелепее она себя чувствовала, пытаясь подобрать слова, чтобы начать разговор. Они все так же здоровались друг с другом, сталкиваясь в коридорах, но Марина с каждым днем чувствовала все большую неловкость в его присутствии. С его стороны попыток заговорить об этом случае, вроде бы, не было, и девочка решила, что он не был для него чем-то важным. А раз так, то и она бросила затею с расспросами.
Тем не менее, неловкость никуда не делась, а глаза Марины, словно намагниченные, то и дело обращались к нему. Причем, если их взгляды пересекались, она подскакивала, как ужаленная и поспешно отворачивалась. Она не понимала, в чем дело, да и не пыталась разобраться в этом. Детская беззаботность и школьная жизнь брали свое. Хотя иногда она скучала по тому времени, когда могла спокойно болтать с ним и смеяться над анекдотами, которые он рассказывал, что бывало раньше. Но перебороть себя девочка не могла.
Лишь через полтора года, в шестом классе она поняла, что по уши влюблена. Она уже не была ребенком, она стала девушкой-подростком, и ее виденье мира сильно изменилось, но Он стал казаться еще более недоступным.
Марина вспомнила, как считала себя дурнушкой. Сейчас в это сложно было поверить. Парень, с которым она только что рассталась, избавил ее от многих комплексов. За это она была ему, безусловно, благодарна. Он разглядел в ней то, чего она сама не видела. На определенном этапе они были нужны и полезны друг другу – он раскрепостил ее, помог обрести уверенность в себе, она помогла ему развить свои интеллектуальные способности, и теперь они оба были лучшими студентами курса и их обоих уже звали на работу… Но этот период прошел, их отношения не развивались а постепенно сходили на нет. И сегодняшнее расставание стало, по сути, простой констатацией факта.
Да, она считала себя дурнушкой, хотя то, что ей казалось катастрофой, было всего лишь возрастными изменениями, и обычными проблемами подросткового возраста. Но Марине было стыдно даже попадаться Саше на глаза. А представить, что он узнает о ее чувствах, было смерти подобно. Глупо, смешно, но это было так!
Песня прокручивалась уже возможно в сотый раз, но Марина ее уже не слышала. Она не знала, сколько времени просидела так с колечком в руке, погруженная в воспоминания. Может пять минут, может час. Расправив его, попыталась надеть, помня, что раньше оно было ей велико. Теперь же оказалось впору, несмотря на то, что было явно не по возрасту. Мысли потекли немного в другом направлении.
«Интересно, где он сейчас» - думала она. После девятого класса он перешел в другую школу.  Марина периодически слышала о нем от общих знакомых. Вроде бы он поступил в институт, какой именно, она не знала. По идее он уже должен был его окончить. «Вот бы его увидеть, - мелькнуло в голове. – Просто удостовериться, что у него все хорошо».
Марина прекрасно понимала, что они оба уже не те, что были в детстве, и она не знает, каким он стал человеком. Она понимала так же, что образ, который сохранился в ее памяти, во многом идеализирован и может не соответствовать действительности. Но все равно в ее душе разливалось тепло, когда она думала о нем.
Она знала, что, возможно, ошибается, что он мог и не придать этому эпизоду никакого значения, ведь мужская психология отлична от женской. Но сейчас это было не так уж и важно – слишком много воды утекло с тех пор, и от прежних, детских чувств, наверное, мало что осталось. Ей было важно лишь знать, счастлив ли человек, когда-то заставлявший ее сердце биться так же быстро, как трепещут крылышки колибри.
Торт печь уже не хотелось, и Марина решила прогуляться по парку, который находился неподалеку от ее дома. Захотелось глотнуть свежего воздуха, стряхнуть с себя остатки зимы. Сама природа будто звала девушку на свой ликующий праздник.
Быстро одевшись, Марина выпорхнула на улицу, словно весенний ветер подхватил ее, как легкое перышко, и понес куда-то, в бирюзовую высь. Она смотрела на сугробы, которые потихоньку начинали уменьшаться в росте, на синичек, подлетавших к самым ее ногам, на тонкие, еще голые ветки деревьев в парке, и ей казалось, будто вся природа живет в каком-то ожидании чуда.
Марина шла легкой, веселой походкой, не обращая внимания на редких прохожих, и не сразу поняла, что кто-то окликнул ее по имени. Обернувшись на голос, приятный мужской голос, девушка так и подскочила от неожиданности. К ней с радостной, слегка смущенной улыбкой шел Саша!
– Привет, Мариш! – сказал он, ласково приобняв девушку, от чего та чуть опешила.
– Здравствуй! – ответила Марина, когда он ее отпустил, и чувствуя, что голос радостно звенит. – Как поживаешь?!
– Нормально, - улыбнулся он, поправляя очки. – Работаю в риэлтерской конторе. А ты как?
- Я учусь на дизайнера, последний курс.
– Здорово! Помню, ты любила рисовать.
– Да, - сказала Марина с улыбкой, машинально поправив волосы. – Рисовала я буквально на всем подряд.
Саша не ответил. Его удивленный взгляд буквально приклеился к ее руке. Марина тоже посмотрела на нее и мысленно ахнула. На пальце до сих пор красовалось ажурное колечко!
– А это что, новое модное веянье? – спросил он шутливым тоном, беря ее руку в свою.
– Скорее уж старое! – улыбнулась Марина.
Несколько мгновений они смотрели друг на друга, и вдруг разом прыснули. Что было причиной этого синхронного приступа хохота, никто из них не смог бы сказать. Но Марина поймала себя на том, что неловкости, которую она испытывала раньше в его присутствии, нет и следа! Словно они опять были детьми!
Он позвал ее в кафешку, расположенную неподалеку, где они просидели довольно долго, вспоминая детство, делясь новостями. Но, по сути, они знакомились заново.
– И все-таки, с чего вдруг ты надела это колечко? – неожиданно спросил Саша, уже провожая Марину домой. – Ты ведь не носила его раньше…
Она шла на полшага впереди и обернулась, чтобы увидеть его лицо. Было видно, что этот вопрос волновал его, хоть он и старался этого не показать.
- Просто так, - ответила Марина с улыбкой. – В конце концов, можно снова ввести их в моду. Ведь все новое – хорошо забытое старое.

Март 2010.