Я русский, с русской повадкой –
застигнутый в поле чёрной грозой,
востоку креститься трехперстной украдкой
и плакать по прошлому пьяной слезой.
Однажды, поставив на вечные лета
ордынскому глазу ветхий плетень,
найти в беспричинных раздумьях рассвета
в духовном порыве телесную лень.
И каждою жилой с рожденья приучен –
нахально щерясь в заморский прищур,
к лаптям своим старым развесить онучи
на пёстром заборе всемирных культур.
И видеть в воде между капелек ряски,
склонив под пудами натруженный стан,
на русской земле половецкие пляски
и чуять на горле смертельный аркан.
И в этом, в постельной беспечности свале,
с восторгом смакуя невинности вкус,
на мятой пропахшем степном сеновале,
скрепить женской кровью с бессмертьем союз.
Быть серой шинелью в серой пехоте.
Поняв – я и есть российский бардак,
без вести исчезнуть в поднявшейся роте,
в последней и первой штыками атак.