Из того октября вывозили последнюю мебель,
Драпировку содрали и грязью забрызгали пол.
И шофёр, что транзитом в ноябрь, топтался в передней,
Намекал на бутылку, упрямо сопел, но не шёл.
А дождинки валились с небес, будто яблоки спелые,
И пропах листопадами птичий отлёт затяжной.
А ещё уходила в фуфаечке грязной Офелия,
Называясь, как ей и положено зваться, октябрьской женой.
Не хватало ещё меж дождинок усесться и плакать.
Лучше влезть в поезда и заснуть под восторг железяк.
Я кленовый листок подобрал и шофёру отдал вместо платы.
Тот взглянул, покрутил у виска, но листок всё же взял.