1
В Московии, на площади столичной,
Где ныне, как известно, место лобное.
Царевы слуги, государевы опричники,
Вершили принародно дело скорбное.
На площади слона живьём рубили,
Согласно государева указа,
С хвоста, беднягу, топорами били:
- Подольше мучайся, и верещи, зараза!
2
Слон шел три года от Бомбея,
Превозмогая горы, веси, речки,
Пустыню – царство злого суховея.
Был путь тяжел, тернист и бесконечен.
Раджой Ивану был тот слон подарен.
Предстал пред ним игрушкою живою
Для услажденья взора Государя,
Покрыт украшенной попоной золотою.
Трубил победно зверь в свой мощный хобот,
И танцевал при том, легко и гордо.
Слон белый, царственный, в российский холод,
Сам дошагал походкой иноходной.
Предстал пред очи Грозного Ивана. -
Презрев удары копий и кнута, и плети,
Царь джунглей, задыхаясь от аркана,
Перед царем земным не преклонил колени...
- Эй, ты верзила! На колени перед троном!
Я – царь! А ты – безмозглый зверь, безродный.
Склонись, упрямец, пред незыблемым Законом!
Перед тобой - Владыка! Царь Природный!
Ах, ты задумал бунтовать и сеять смуту?
Казнен ты будешь в назиданье супостатам.
Терпеть крамолу в русском царстве я не буду!
Рубить смутьяна не с загривка – от хвоста там…
Пусть ужасом враги мои будут объяты –
Цари, магистры, папа, шейхи, ханы.
Царева воля – разящий меч булатный
А ну, ко мне! Дворцовая охрана!
Как Грозен я, прознай султан турецкий!
Врагов разить задача не простая.
То - не гнилой внутри орешек грецкий.
Левонцев бить, давать отпор татарам!
Казните гордеца, на страх моим вражинам,
И выбирайте муки пострашнее.
С хвоста рубите. Выдирайте жилы,
Пусть знает зверь, с кем дело он имеет.
Неделю мучился несчастный исполин,
Ревел, кричал, трубил – земля дрожала.
Он цепи и оковы в клочья рвал,
И кольца из железного металла.
Топтал мучителей с неимоверной силой,
Расшвыривал он палачей своих настырных.
Толпа вокруг от ужаса застыла,
Кляня вершителей заплечных дел постыдных.
Потом, когда полтулова осталось,
Когда устал, охрип и сам Скуратов,
Слон, потроха в пыли влача, как тряпку,
Карёжил бивнями злодеев - супостатов.
А царь на все глядел сквозь стрельчатые окна
Кремлевских изукрашенных палат,
Прищуренным, неугасимым оком,
Чтоб с казни не сбежал ни стар, ни млад.
……………………………………………….
…Ту ярость древних лет
нам часто вспоминают,
И дикостью расправ
до ныне попрекают,
Но нами с давних пор
дан кротости обет.
И кровожадности былой следов,
да и намеков нет.
Но лучше нас не тронь,
и в пропасть не гляди.
Мы – омут и огонь,
в нас ярость не буди!
…Ведь дремлет Грозный Дух
в остуженной крови.