Чтобы стало тебе неповадно,
Чернокнижник, смутьян, бузотер.
Ах, как жрал тебя жарко и жадно
Площадной языкастый костер.
Как тебя сладострастно судила
За грехи и за веру молва.
В шутовские одежки рядила,
Все радела, как только могла.
Как они на трибуны взлезали,
Пустомели, мололи, мели.
Из памфлетов твоих вырезали
Все, в чем ересь увидеть могли.
А не имут ни муки, ни сраму,
Отрекутся – в фанфары трубят.
Алилуйщик ли – ты? Фимиаму
И теперь предпочтешь самосад?
Или снова, да прежнего пуще,
Как любимой в колени, в свои
Прииртышские рощи и пущи,
Где всегда о любви –
Соловьи.