Экологически чистый продукт – это продукт, которого не касались чужие люди, вырастил сам или те, кто тебя любит. Бери продукт и ешь. И радуйся приобретенью силы.
А все другие товары по праву, от лукавого. И доморощенный патриотизм куда сильней противоположного явления – кромсания всего, мешающего жить на облюбованной той стороной совместной территории. И нет вам силы впрок, чтобы дарить семье.
Не понял? Что же, не дорос понять противоположный интерес двойного назначения. Готовься, стало быть, и сам к тому, что допустил своё исчезновение во всех открытых правилах игры. Все другие мысли о престиже выжить в Родине своей, безмерно знаменитой, её не будут гнобить или унижать открыто.
Кто сделает хоть шаг к чужой стране, тот враг не только всем, но прежде всех, что любопытно, самому себе. Залог единства нации… «напряг» и превышение своих же полномочий допустил. Сиди как раб то в штрафниках, то в запасных. Работай на подхвате. И первым подставляй свой лоб удачно пошутить. Кто мирно жил среди своих народов не может сам объединить уродов давленой тоски. Ему нужны поводыри и сказки о доброте людской и счастье, что где-то рядом может всё же быть.
Изгой
Если не ты, то кто чужого хочет? И мастер остаётся ликовать. Любой другой в своей стране помощник. Единственный герой, способный защитить тебя и вотчину свою, оставшуюся невзначай потупленною или подтопленною кровью веховой вражды, изгой. Герой – изгой. Он думал лишь спастись в чужих краях, вернуть доверие, в несвойственной культуре обретя покой, жить в мире у чужой хозяйки с менталитетом праведной тоски, не вынесшей своей идиллии, и, оказавшись в страхе быть одной…. Пригреет, но слегка.
Коренная ностальгия
Подумает хозяйка взять вас в оборот другой, негодный для утех: потребует и денег, и зарплат, и прочих наслаждений, а ты весь наг перед такой. И нет тебе спасения, совета или небрежения. Ты пуст и чист, среди людей ненужный элемент. У каждого своя заслуженная кара для таких. Не дай Бог выживет, и место упредит, подумают они. И заартачится в живых. А безоружен, значит, мир заслуженно решил, тебя здесь нет, забыт. Вооружившись новым знанием, даёшь ты каждому те показания и менталитет, что ждут.
А пара, сладив дело, вдруг поймёт обман. И делит маленьких детей по чуждым интересам. Ячейка сломана семьи. Общее искать среди себе подобных дадено не всем. А всем подавно наплевать, что человек хотел лишь жить. Что происходит? Утрата ли доверия внутри семьи вершит развал и наказания? Нет – мрака ожидания, как будто мрака этого вам ещё нет. Угрозы внешней нет, довлеет даже не надежда, а уверенность в себе, что лучшее найдётся, если разорвать в семье сложившиеся элементы счастья и взаимного участия. Вытравив их, отправляйся в иск своих ушедших лет. Что главное в пути, ты не решил ещё. Оно приходит одинаково у всех: упущен был успех. И ранчо и медузы медленно плывут, ан, нет причин признать уют.
Сон разума
Надежда истину найти в чужом обличии приводит к срыву каждый раз, когда находят страх обитель потерять, и снова начинать сначала в чужеземцах правду отыскать. Свой выучить урок и дать зарок не лезть на разговоры по душам. Такой запрет наложит вечное клеймо, печать забрала, что опустил и ходишь малым. Сон разума настал.
И раб и пьедестал для возвышения в одном лице свершения несбывшихся надежд. Кому-то выгодно плодить подобный интерес и в кучу собирать таких на стройки, на облавы, на митинги чудес. И крайний интерес – найти себе родню и маму, и мать небес, несущую двойною ношей интерес и к своему дитю, и всем изгоям склонной помогать.
О! Богородица, прости Отца и мать в себе затми. Порадуй сына стоном изнутри, чтоб был ему всегда зелёный рай, общественный закон любить его и край, где он захочет жить. Все равные тогда и светят изнутри не коконом-яйцом (Кастанеда), а нравственностью глаз. Небесный цвет приходит сам для глаз, и гены перекрасят новый сон: сон разума родит тогда не Бэкона чудовищ, а частный интерес служить на воле царствию Отца, лихого не желая, и праздновать, пришедшего ведя на трон любимого начала – нового рождения семьи. В противовес кровосмешению…. Что ж, п/к наплодить.
Закон усталости любви
С обратной стороны закон усталости любви. Настолько труден путь, когда широкий, когда идут все заодно и одиноки, тогда сон разума – недеянье толпы. Роботы, шагая, не взирают тех, кто прав. Все искренне горды своим происхождением. Пусть нация больна, но выйдет ухищрение, победу обеспечит в окружении других народов, тайную, скорей всего, и взмах качающегося маятника от Бэкона до Лао Цзы (Начал)… Мда, начал вечный зов: идти туда, куда ведёт позор от выдвижения других. Эх, Русь, твоя здесь жизнь.
Кто моногамность утвердил, был прав навеки. Он утвердил права и человека, каждого в себе, и общества, скреплённого для славы. В нём ожидают явленного срама, спама ли, от увлечений новым, не внушённым знанием…, и силою единой все горды. Пусть, кольца для ноздри, не одиноки. Готовы строить остров Пасхи, пирамиды ласки прихожан, а то и корабли для Ноя. Не лезут на рожон, в правление мечты…. Не избранный народ для всей земли, а лучшие из лучших разных ипостасей объединились в организм участия, и двигают Союз по праву равных сил к семейному началу.
Большим стал кто, не станет рассуждать о правилах гонения желающих его смещения в грядущих поколениях. Он умолчит, замкнёт забрало, и начинается с начала новый путь. Кто не поймёт, уйдёт один на старое смотреть. Но главный интерес – единство, все утратят. Способа его хранить и нет, когда угрозы нет. Нет повелений.
Старинный интерес в распадах
И армию создать захочет тот, кто с ленью познакомился былой и вызнал Бэкона закон – отстой чудесных сил сильней благотворительных начал. И Спарта родилась, и пал Союз, и гордая Америка не вынесет весь ужас от уютного сосуществования разрозненных частиц признания не прав у человека, а тоски. Частицы те закованы почить в чужую грусть. Как сладко видеть им не право выживания, а ужас непризнания какого-то маньяка, взбесившегося от инакомыслия других. Он отстоять готов свой иск и в одиночку. Расстреливает всех и точка. Он исполнил долг перед своей страной. То высшее из достижений общества в такой несвязной доле.
А почему не враз, и все бунтуют поневоле? Да потому что у любви нет общих интересов. И лаг отстаивания духа и мечты в регрессии спонтанно разрушает мыслимый союз. Когда же заведут за грань псходелическим участием, то массы, как угрюм-река, несут несчастия в соседский дом, в любой несвойственный союз.
Полиция беспомощна в таких условиях. Доверия злословию намного больше, чем в делах властей. Ведь власти защищают цвет мастей и пришлых интересов. Объединяющей любви всем нет, и нет причин крепить незнамо, чей союз. И гонит ветер пламень на уют всё чаще и сильней. Но полицейское начало мало, что даёт удачливому палу. Кто сжёг других, сожжёт своих, которых вовсе нет в крови и правде п/к. Полиция не в силах обрести покой и целенаправленно нести порядок, когда вокруг становится страшней, чем в преисподней ада. Драма их отчётливо сильней. Они привыкли службой упреждать порядок. Настанет время – некому служить, суд времени стал гадок и противен всем. Гражданская война возможна предисловием, а дальше форменный грабёж друг друга в собственной семье и заодно соседа….
17 был год, напомнить бы бред деда соседу по пролетарскому происхождению, чтоб изучал труды в себе (Нострадамус), не спам учений разных эзотерик. Кручу вертел главреда популистских толков. Любовь ушла с размолвкой. И стадо не баранов, вшей готово кровь испить, у трупа на крови пожить.
Сменяемость властей – тоталитаризм шаманов (не брахманов). Их знания темны, обманы. Кровь и рабство у других скрепляет общество слепых. Провалы памяти не могут накалить те знания, что были похоронены в страданиях. На первом месте развлечения и спам. И дуралей, прикинувшись, улыбисто творит кошмар другим. Нет преображений, разорений, дремлет разум в упоении, что ничего не нужно вызывать и что-то поменять в долинах, абрикосах. Спаржа, какой была, такая есть. Но рабство у других беречь придётся. Средства находить заткнуть фонтан уродцам. И генетически сроднить крапиву с черепахой…. Планктон забыть и плаху предков, на которой крикнет голова наследству: всех приветствую. Вот и все права другим, пусть знаменитым родам, хоть Пехлеви, хоть Низами. Не говорю уж о Хусейнах, Ахмединежадах. Чего нам ожидать безродным гадам? Срама и тоски.
В зависимости от идей у мусульманства, возможны варианты. Их раскрывать нельзя. Есть силы более святые, чем порок, приписанный знахарством. На эти силы не положишь рок. И зонтик не подставишь солнцу их мечты. Сначала спросят, hue is ты. Приказано и с ними жить воочию, нимало не бесясь на те причины, что вызывают у дивчины страсть себя учить.
*******
Навеяно гиблыми последствиями официально признанной истории. И из неё нам выход есть. В карман залезть жулью и выкупить те земли, на которых проживает вверенное правде поколение. Пусть не грешат в потемьях только молодцы.
Есть у нас официально признанная мечта: экологически чистый продукт.
И официально требуется на подделках вместо оригинального названия «мясо», «молоко», «сливочное масло» писать слово «продукт» или его эквиваленты, как-то «сладко мясо-молочная благодать», «сделано в деревне», «с маслобойни». Оксюморон и попытка раздвоения изначальных ценностей граждан, и их личностей мягко ложатся на официальное лицо. Быть ли ему в остракизме гадать не приходится, всему своё время.