«А я? Я стал тебе неведом...»
А.Ф.
– Скажите, друг мой Фа-Бемоль,
как Вам теперь живётся,
утихла ли земная боль,
домой душа не рвётся?
Вы разрешите рассмотреть
Вас чуточку поближе,
мне не подняться к Вам самой,
на вздох спуститесь ниже.
...Что ж, перемен не сосчитать,
с лица усталость смыло.
Скажите, милый, умирать
насколько страшно было?
От седины нет и следа’,
и плечи будто б шире…
О, как Вам сбавили года
в потустороннем мире!
А Мастерам в мастеровых
по вере ли даётся?
Листок посмертных наградных,
скажите, Т а м - зачтётся?
Как Вам к лицу тот самый френч
советского покроя...
Так значит горевать o Вас
по осени не стo’ит?
– М-да… тело... Что ж, помолодел!
Тут, знаешь, детка, – в с е так...
Кто юным был – тот повзрослел,
кто сед был – тот в брюнетах.
Живу привольно без вериг,
без лавров, без богатства,
я ж не пацан и не старик
за славой увиваться.
Моя душа... она – бекар,
она то вверх восходит,
а то, незрима и дерзка,
по «Велотрекам» бродит.
Нет, не бемолем век звучать,
путь к фа-диезу ближе:
мне чёрной клавишей стоять
на этажерке книжной.
Пора. Проснись, пусть щегольнёт
твой день в пурпур одетый,
оставив тёмным переплет
невольничьих сонетов...