1.Средь наслаждений жизни есть одно,
Которое почти необъяснимо –
Порой душа желанием томима
Изведать скорби сумрачное дно.
Когда событий мелочь день за днём
Влачится вяло и неумолимо,
Когда становится невыносимо
Обыденности тусклое рядно,
И докучают мелкие невзгоды,
Мы ищем путь к гармонии, предел
Душевных сил, желанную свободу
От мелочных забот и праздных дел,
От беспросветной серости заклятье,
Открытое всем людям без изъятья.
2. Открытое всем людям без изъятья,
Как в чистоту из пошлости побег,
Отдушина, подпорка для калек,
А поразмыслишь – странное занятье.
Среди новелл о распрях тёщи с зятем
Возникнет, прерывая пьяный смех,
Родная песня – степь глухая, снег
И "умирал ямщик". С какой же стати
Кидаемся, как в омут, в скорбный хор?
Нелепы свары и бессмыслен спор.
Так, значит, только в горе все мы братья?
И верности обетом – голоса,
И вечность общая слепит глаза,
Но не сулит душевной благодати.
3. Но не сулит душевной благодати
Сплочённый плач. Коварней нет минут,
Когда мы память честную под спуд
Кладём или бросаем лишней кладью.
Дичаем мы душой в тиши и глади.
Но бурей очистительной идут
Бессонной совести холодный суд,
И стыд вины, и думы о расплате,
И безнадёжный счёт позорных вех.
Кровоточит, как рана, давний грех.
Да разве впрямь возможно искупленье
Иль хоть забвенье? Не спасёт оно.
Взамен покоя принесёт похмелье
Его приход, как терпкое вино.
4. Его приход, как терпкое вино,
Он давит грудь, как пред грозою воздух,
Миг, приходящий рано или поздно,
Швыряющий нас в сумрак ледяной.
Пускай там подземельный холод, но
И днём со дна колодца видны звёзды,
Да вот узоры их тревожно розны
С созвездьями, привычными давно.
Что это – ослепленье иль прозренье?
Разрознены единой цепи звенья,
Мир исчезает, тёплый и родной.
И опытом добытые ответы
Бессмысленны. Но в искушенье этом
Таится едкой истины зерно.
5. Таит он едкой истины зерно,
Той истины, что горше лжи смердящей,
Момент, когда, живой и настоящий,
Предстанет мир обратной стороной.
Там всё умерщвлено, разорено,
Бьёт отходную колокол грозящий.
Мы – дети, заблудившиеся в чаще,
Нам холодно, и пусто, и темно.
Тот выясняет, кто же виноватей,
Тот руки моет, словно при Пилате,
Чтобы избыть безжалостный урок.
Но при багровом мстительном закате
Из грозной чаши каждый пьёт в свой срок
Отраву изначального проклятья.
6. Отрава изначального проклятья
В завете древнем: "Даром – ни гроша".
И в схватке с плотью собственной рожать,
И хлеб насущный в поте добывать, и
Путь пролагать к возвышенным понятьям
Через колдобины, где тлен и ржа.
К нам радость забредает, как чужак,
Лишь потеснив привычные несчастья.
Но даже счастьем мы не дорожим,
Когда спокойно обладаем им.
Не потому ль с такою сладкой страстью
Стремимся даже в самый звёздный миг
До нервов напряжённых и нагих
Влагать персты в отметины распятья.
7. Влагать персты в отметины распятья,
Гной выжимать из воспалённых ран...
А ведь бывает – правды ни на гран
Вот в этом, словно в траурной заплате,
Нашитой на изношенное платье,
Когда под нею штопка, пятна, рвань,
Когда она – искусственная грань,
Охрана от непрошеных объятий.
Скрываем мы, стыдливо мельтеша,
Что шпильками исколота душа,
Что гордость осквернили сплетней грязной
И что колени в синяках давно,
Но хвастать, как заслугой, жуткой язвой
Веками на Земле заведено.
8. Веками на Земле заведено
Искать причины наших испытаний.
О ясность мифа! В непроглядной тайне
Жужжит пещерное веретено.
Сплетается из ниток полотно,
И предопределённость сочетаний –
Предел для человеческих мечтаний.
Всё высшей волею предрешено.
Как нам с гранитною судьбой тягаться?
Но способ есть – самим собой остаться
И не жалеть – испытывать себя,
Навязанной не подчиняясь роли,
Срываясь, побеждая и скорбя,
Едва ль бесцельна эта жажда боли.
9. Едва ль бесцельна эта жажда боли,
Но цели цель – не ровня. Жизнь течёт,
Жилплощадь есть, сберкнижка и почёт,
Но снедь пресна без перца и без соли.
Добавить в бочку мёда дегтю, что ли?
Чуть-чуть, чтоб капелек наперечёт.
Мигрени, риска, ссор – попутал чёрт,
Потом ласкать любимые мозоли,
Считать долги чужие пред собой,
Себя окрасив в колер голубой.
Так и живём, свои причуды холя.
И вдруг, дойдя до каверзной черты,
Сползаем плавно в бездну пустоты.
Но как понять, зачем своею волей?
10. Но как понять, зачем своею волей
Отыскивать в гармонии разлад
Пытаемся, как будто виноват
В метаньях наших мир, его раздолье.
Нужны ли мы Вселенной? Ей довольно
Той стройности бесцельной, наугад,
Которая царит во всём подряд –
В скитаниях планет, в дыханье поля.
А мы душевный хаос выдаём
За дерзость мысли, творческий подъём.
Мы в мирозданье вносим цель, и лихо
Из тонких связей сотворив рваньё,
Преображая мир в неразбериху,
Отчаянно кидаемся в неё.
11. Отчаянно кидаемся в неё,
В тьму безнадёжности, когда всплывают
В обрыдлом мареве сует и мает
Разор, остервененье и враньё.
Прошёл по сердцу времени разъём,
История обличье изменяет.
Когда вода дымит и скалы тают,
Как жалкой веры крохи соберём?
Всё сущее глядит с немым укором.
Куда нам деться с отческим позором?
В бетон догматов? В камни старины?
В развалины религий изначальных?
Как будто мало нам своей вины,
Как будто мало нам своих печалей.
12. Как будто мало нам своих печалей,
Которые сегодня спину гнут.
Как толковать пророчеств тёмных зуд?
Скажите честно, вы не замечали,
Как хитро мы себе предназначаем
И глад, и мор, и безотрадный труд,
И все приметы лишь беду несут,
И мир теряется в чертах случайных.
Авось непостижимый властелин
Нас пощадит за рабскую готовность.
Смиренно на своём шестке устроясь,
Авось втихую выбьем клином клин.
Так с Провиденьем сделку заключаем.
А там, незримо, сзади, за плечами...
13. А там, незримо, сзади, за плечами...
Что там за тени сгрудились толпой?
И словно бы у каждой облик мой,
И смотрят потрясёнными очами.
"Вы кто?" – Они словами, как бичами:
"Мы – те ступени лестницы крутой,
Которыми вошла ты в мир земной.
Что сделала ты с нашими мечтами?
В какую малость обратила ты
Дары, что поколеньями копились?
Что ждёт тебя у гробовой плиты?
Сдавайся там небытию на милость,
Не оплатив у пращуров заём."
Клубится мрак, клокочет вороньё.
14. Клубится мрак, клокочет вороньё.
Настороже неведомая сила.
Отважна жизнь. Неведенья бронёй
Она себя от смерти оградила
И тысячи уловок накопила,
Чтобы посильным сделать знанья гнёт.
Печальна вечность. Точно огранён
Круг подневольный каждого светила.
Печальна моря глубь и леса даль,
И страждет зверь в ловушке зверолова..
Но осознавшая себя печаль –
Лишь человечности первооснова.
И смысл несёт мучительно двойной
Средь наслаждений жизни лишь одно.
15. Средь наслаждений жизни есть одно,
Открытое всем людям без изъятья.
Но не сулит душевной благодати
Его приход, как терпкое вино.
Таит он едкой истины зерно,
Отраву изначального проклятья.
Влагать персты в отметины распятья,
Веками на Земле заведено.
Едва ль бесцельна эта жажда боли,
Но как понять, зачем своею волей
Отчаянно кидаемся в неё?
Как будто мало нам своих печалей.
А там, незримо, сзади, за плечами
Клубится мрак, клокочет вороньё.
1992 г.